Дрянной декан
Шрифт:
Потому, доехав домой, я первым делом прочесала весь гардероб, выискивая в нем свои самые удачные вещи и составляя из них сногсшибательные комплекты. Коих, кстати, оказалось не так много: некстати вспомнилась Гарденина, называющая меня «синим чулком». И Рома, который откладывал нашу первую ночь до тех пор, пока дело не запахло расставанием...
Решив восполнить этот пробел позже, я села за написание плана ужасной мести. Уже через десять минут в нем числились такие пункты, как «приближение», «завоевание» и в конечном счете «полное подчинение». После «полного подчинения» план делился на две равновероятные составляющие: в одной событийной
В другой фигурировала «свадьба». И какой из этих вариантов событий был более милосердным по отношению к Верстовскому, я не ведала.
Засыпала я преисполненная веры в свою благородную миссию. И в каком-то роде даже радовалась завтрашнему походу в университет. Благо, у меня наконец-то появилась «высокая» цель для поездок туда, помимо учебы.
Еще бы унять взволнованно бьющееся сердце, которое начинало колотиться уже на подъезде к нужной станции метро и ненадолго успокаивалось лишь в женских уборных (где вероятность повстречать Верстовского почти стремилась к нулю), и я могла бы с честью зваться холодной расчетливой мстительницей. К несчастью, декан открестился от зарубежной литературы, а потому пересечься с ним в институте стало гораздо сложнее.
Приходилось выкручиваться: отрастить глаза на спине и затылке и, идя по коридорам, каждое мгновение отслеживать возможное возникновение ненавистного препода. Был и еще один вариант — проследить за Аделаидой Степановной в надежде, что рано или поздно она сама приведет меня к декану. Но после вчерашнего фиаско у кабинета я прибегла бы к этому варианту только в самом крайнем случае.
Через три дня таких мытарств мне наконец-то улыбнулась удача. То есть, не мне, а нам вместе с Гардениной одновременно: придя в столовую на большой перемене, мы увидали обедающего Верстовского. Рядом с ним сидела Аделаида, которой удача улыбнулась чуть раньше и чуть больше нашего.
– Блин, они теперь еще и едят вместе!
– почти простонала Юля, задумавшись и не замечая, что на автомате навалила себе целую гору картофеля фри.
– И даже не задумываются о том, как это выглядит со стороны. Что подумают окружающие...
– Какая им разница до того, что подумают окружающие их мелкие студентки?
– прошипела сквозь зубы я. Меня эта сладкая парочка тоже взбесила и взволновала до мелкой дрожи, но, помня о холодной мести, я приказала себе успокоиться.
– Все сделают вид, что ничего не заметили. Хотя...
Мне в голову пришла идея, настолько гениальная, насколько и безумная.
– А давай не будем делать вид. Пойдем и сядем к ним за стол!
– Ой. А это не слишком..?
– тут даже Юля, которая еще недавно громче всех кричала о своей любви к Верстовскому, опешила и засмущалась. Но я уже прямым ходом перла к столу с преподавателями. Не хочет, пусть не идет. А мне интересно посмотреть на реакцию декана.
Почувствует ли он себя на моем месте? Ведь осенью все было наоборот: это я безуспешно делала вид, что отца Ромки не существует, когда он всеми силами пытался доказать обратное, раз за разом заявляя о себе самым неожиданным образом. Теперь же декан принял решение вычеркнуть меня из своей жизни... Вот только сделать это у него не получится. Отныне все будет иначе: жертва и преследователь поменяются местами!
Юля все-таки поплелась за мной следом, пуча глаза и стараясь
Надеюсь, мое появление было достаточно эффектным. Училка из Ярославля, например, чуть не подавилась. Но я ее не пожалела: если б она поменьше таращилась на знойного Верстовского, то для нее оно не стало бы столь неожиданным: сам декан, например, заметил меня еще на подступах и уже показал разными невербальными способами, что не рад моему приближению.
– Аделаида Степановна, Вениамин Эдуардович, здравствуйте! Можно мы с Юлей сядем вместе с вами?
– ответ был неочевиден. Вероятность получить отворот поворот была столь велика, что я решила не испытывать судьбу и сразу же сесть, не дожидаясь согласия.
Рядом осторожно плюхнулась на стул Гарденина.
– Эм-м-м... Ну хорошо, - неуверенно протянула новая пассия декана.
– Спасибо!
– от всего сердца поблагодарила я.
– Сегодня так мало свободных столов...
Аделаида посмотрела на зал, по меньшей мере половина которого пустовала, и молча усомнилась. Верстовский же просто надулся и также молча метал взглядом молнии. Я незаметно подмигнула ему. Мол, «расслабься, чувак! Ничего страшного не произойдет, если мы просто посидим рядом». Но декан, по-видимому, так не считал. У него враз пропал аппетит, а оживленная беседа, которой они с Аделаидой предавались до нашего с Гардениной появления, как-то затухла.
– Извините нас, - пискнула Юля.
– Да, извините, - поддакнула я.
– Мы никогда не позволили бы себе нарушить ваш покой, если бы не... Понимаете, вы с Вениамином Эдуардовичем — наши самые любимые преподаватели, верно?
– я пихнула Юлю локтем, чтобы она подтвердила мои слова.
– Никто и никогда с таким огнем не рассказывал нам о средневековой литературе.
Я наступила носком левой ноги на задник правого полусапожка и вынула из него ступню.
– Точно, - Гарденина наконец отмерла и тоже подключилась к беседе.
– Вениамин Эдуардович, уроки с вами были просто потрясающими. Мы хотели бы, чтобы вы снова вели у нас этот предмет.
– Да, наш декан - очень неравнодушный к науке преподаватель, - обратилась я к Аделаиде, а сама в это время распрямила правую коленку под столом и ткнулась обтянутой колготками ступней в голень Верстовского.
– Он даже приглашал нас как-то к себе домой. Помнишь, Юль?
– О, это было потрясающе!
– томно выдохнула Гарденина.
– Девчонки до сих пор вспоминают ту ночь.
Стажерка перевела на декана озадаченно-потрясенный взгляд. У того же сделалось такое забавное лицо, будто ему залепили пощечину. Вот только не знаю, способствовали ли тому наши с Юлькой слова или моя нога, легонько поглаживающая его по внутренней стороне бедра.
– Все было не совсем так, - ответил Верстовский сквозь сжатые зубы.
– Рома пригласил друзей к нам на вечеринку, а я лишь следил, чтобы они не разнесли дом на кусочки.
– И это было очень кстати!
– поддержала его я.
– Потому что наши мальчики напились и совсем ничего не соображали, а Вениамин Эдуардович взял и перетанцевал с каждой девушкой, чтобы нам не было так грустно...
Над столом повисло тягостное, какое-то прямо не обеденное молчание. Аделаида Степановна отложила вилку и отодвинула от себя поднос, я же наоборот принялась вкушать радости пищи, предполагая, что эта пища может оказаться в моей жизни последней.