Дуб тоже может обидеться

Рус

– Гляди, гляди..., - раздался шепот слева.
– Это же колодец! Точно... Я в Померании видел такие же. Говорю тебе, это колодец!

Оглянувшись, майор обнаружил споривших солдат и источник их спора — небольшой — метр на метр — развалившийся сруб.

– Занимательно, - пробормотал майор, автоматически меняя направление движения.
– Похоже, на колодец...

На первый взгляд, колодцем не пользовались уже лет тридцать. Больно уж все выглядело таким заброшенным.

Однако, бревна, металлическая цепь, деревянная кадушка выглядели на удивление хорошо. Он даже не удержался и с силой ударил ногой по кадке. Крепкое дерево легко выдержало удар.

– Хватит, забудьте!
– рявкнул майор на продолжавших шептаться солдат.
– Приготовить оружие! Проверить костюмы! Напомню еще раз, от герметичности вашего костюма зависит, прежде всего, ваша жизнь! Мы уже у дома... Ты первый. Ничего не трогать!

Он зашел в дом почти сразу же вслед за нырнувшим внутрь солдатом. С первых же шагов открывалась сюрреалистическая картина... Широкий коридор, в конце которого застыл настороженный пехотинец, был завален каким-то хламом. Под ногами хрустели глиняные и стеклянные черепки, расщепленные обломки деревянной лавки.

– Брр! Мерзость, - прошептал майор, осторожно переступая через какое-то промасленное тряпье.
– Как же здесь они могли жить-то?! Это самый настоящий хлев! Да, нет, какой там хлев? Это помойка... Что там?

Прямо на него, выпучив безумные глаза, шел солдат, что попал в дом первым. Его ноги подгибались, казалось, что вот-вот и он упадет... Скрючившиеся пальцы пытались расстегнуть ворот кителя, но тугая пуговица никак им не поддавалась. Наконец, его перегнуло по пополам.

– Сволочь! Куда?
– серо-зеленый поток рвоты тугой струей пронесся в нескольких сантиметрах от командирских сапог.
– Пошел вон! Вон! Ждать меня на улице! Бегом!

Прежде чем перешагнуть порог комнаты, Вилли расстегнул кобуру и взял чемоданчик в левую руку.

– Посмотрим, чего же это его так скрутило?
– прошептал он, делая шаг вперед.
– О, мой бог!
– непроизвольно вырвалось у него.
– Что это?

Прямо у стены огромной комнаты, залитой потоками света из приоткрытых окон, лежали части человеческого тела. Майор ухватился за косяк, что-то ему тоже стало нехорошо... «Словно в разделочной у мясника, - мелькало в его голове, пока он пытался сдержать рвоту.
– Боже, его же вывернуло на изнанку!».

Первое тело, которого майор все же заставил себя коснуться, принадлежало судя по погонам офицеру. От человека осталась лишь верхняя половинка, да и то не вся.

– Это нелюди какие-то, - бормотал он, тыкая скальпелем в крупную резанную рану на животе трупа.
– О, черт, здесь настоящая мешанина... Мышцы, кусочки костей... Уу!

Полоска остро заточенной стали неосторожно коснулась кишечника и сразу же по комнате поплыли отвратительные миазмы.

– Нет, это уже

слишком!
– вырвалось у него.
– Боже, воздуха!

С силой ударив по расшатанной оконной раме, майор почти по пояс высунулся на улицу и с шумом вдохнул.

– Что расселись, олухи?
– сразу же взъярился он, едва ему на глаза попались усевшиеся в тенечке солдаты.
– Проверить вокруг дома! Мигом!

За те несколько часов осмотра, которые ему показались вечностью, проведенной в аду, фон Либентштейн составил примерную картину произошедшего... Несмотря на то, что она получалась довольно стройной и логичной, в нее совершенно не верилось!

– Бред! Это совершеннейший бред!
– вырисовывавшаяся перед ним картина попахивала чем-то невообразимым.
– Их же можно было просто застрелить! Банально, взять и перестрелять! Эти олухи все равно слишком расслабились на войне... Но так... Человек не может такое сотворить.

Прямо перед ним на широком столе, сколоченном из крепких дубовых досок, лежало несколько листов бумаги — результат его осмотра тел... Его майора вновь и вновь останавливался на некоторых абзацах, содержание которых опровергало все мыслимые и немыслимые устои.

«... Характер нанесенных ранений позволяет предположить, что они были нанесены диким зверем... Брюшная полость вывернута наружу... Множественные переломы ребер. Отсутствуют некоторые жизненно важные органы — сердце, печень, почки».

Он тихо застонал.

«Ценные вещи не тронуты... Серебряный портсигар с красным камнем в центре лежал на столе на видном месте... Крупная сумма денег... Личное оружие находилось в кобуре (застегнута)... По-видимому, нападение было внезапным».

– Все равно, ни черта не ясно!
– отвернулся от от стола и нервно стал мерить комнату шагами.
– Что тогда с полом? Древесные черви?! Что это за странные отверстия?

Перед его глазами продолжали стоять разорванные тела, части которых беспорядочным месивом наполняли комнату.

53

Отчетливое шуршание донеслось со стороны дверного проема. Абай, еще секунду назад внимательно всматривавшийся в окно, неуловимым движением переместился к выходу и приготовил финку. Вслед за ним прижались к стенам и остальные.

– Илья Петрович, - шуршание прервал чей-то встревоженный голос.
– Илья Петрович, это я! Где вы там? Уходить надо!

Из-за бревен показалась голова с всклоченными волосами, на которой едва держалась помятая шапка с поцарапанной звездой.

– Здесь я, здесь, Сергей, - негромко проговорил старшина, высунувшись на свет.
– Спокойно... Я не один. Здесь наши...

Высунувшийся на мгновение обрез с неровно обрезанным стволом, застыл в его руках.