Дубль два. Книга вторая
Шрифт:
Я видел луч, что протянулся, чуть преломившись о запотевшее стекло банки, к груди замершего Мастера.
— Я доброй волей отдаю всё, что ведаю. Передай отправившему тебя, Никола-Болтун.
Глаза пирата, прозрачные, как летнее небо, блеснули изнутри, будто свет отразился в зрачках рыси или волка, скрывавшихся в полумраке дремучего леса. Мастер моргнул — и к ним вернулся обычный цвет. Он встал, низко, до земли, поклонился Древу, и вышел из зала ресторана, не сказав ни слова.
— Что думаешь? — Хранитель обратился к Осине, снова потянувшись за бутылкой. Видимо, отсутствие абрикосов его ничуть не смущало.
— Надёжно сработано, по-старому. Давно не встречал такого, — Древо ответило не сразу.
— Чёрные? — рука Сергия замерла над столом.
— Навряд ли. Если только за то время, что мы с тобой оба в лесу хоронились, скачка эволюционного у них не случилось.
Я даже головой потряс — переход от былин и древних седых легенд к науке и жизни по-прежнему давался мне с трудом. С большим.
— Яму ловчую помнишь? Вроде того. Начни я пытать его да в душу лезть неумно — загнулись бы оба. Он — точно. Я — скорее всего, — продолжал Ося медленно.
— Даже так? — Сергий передумал наливать.
— Даже так. Кто-то из старших работал, точно. Подобные касания людского коло я помню. Но в то, что это может повторить кто-то ещё — не верю. Удивил меня Никола-Болтун, очень удивил. Вот ровно по ту пору, что последняя наша с тобой память о нём была, как возвернулись они от чухонцев — вижу, а ближе проведать не могу. И, судя по тому, что выглядит он по вашим меркам на полтинник, как ты говоришь — устроился он вполне хорошо. Хранитель местный Яри Мастеру не жалеет. Сам же знаешь — с годами всё больше нужно вам.
— Знаю, — задумчиво кивнул дед. Который сам выглядел не сказать, чтоб сильно старше однорукого пирата.
В номере было темно. Плотные шторы, установленные на случай белых ночей, оказались задёрнуты так, что утреннему солнцу пришлось бы очень долго стучаться в них снаружи, в надежде проскользнуть хоть лучиком. И, скорее всего, без результата.
Странно, но даже в непроглядной, казалось бы, темноте я видел очертания мебели. И контуры фигуры Лины под одеялом. Разувшись почти неслышно, подошёл к кровати.
— Я не сплю, не крадись, — сказала она шёпотом. — Мне страшно очень. Поговори со мной, пожалуйста…
— За поговорить у нас в соседнем номере подразделение отвечает: один в модном, второй — в стекле, — отозвался я тихо. Снова спрятав робость и тревогу за сомнительным юмором. Но Энджи хихикнула.
— О чём судили-рядили? — вряд ли ей было очень интересно. Просто страшно оказалось лежать одной в тёмном пустом номере. Хоть бы телевизор включила, что ли.
— Из того, что я понял — Мастера к нам прислали с проверкой. Те ли мы, за кого себя выдаём. У них тут такие шпионские тайны, что устанешь удивляться. Но старики признали его. Они с Сергием виделись как-то. Лет семьсот назад.
— Сколько? — ахнула она и подскочила на локте, глядя на меня большими глазами. Которые, кажется, тоже светились в темноте, как у кошки. Если мне не мерещилось.
— Он разговорил Николая. Ну, как — разговорил… Слов с десяток точно выудил. Месячная норма, наверное. Они за полвека до Куликовской битвы выпивали вместе, — я старался говорить спокойно, понимая, что несу совершенную чушь. Которая при этом являлась чистой правдой.
— Ох, божечки, — Лина прижала ладонь к губам.
— Мастер поехал, видимо,
Лина чуть покрутилась с боку на бок, укладываясь поудобнее. Не выходило, видимо, никак. А потом вздохнула, повернулась, положила голову мне на грудь, обняв, кажется, и руками, и ногами. И тут же уснула, задышав спокойно и ровно, как по волшебству. Я осторожно поправил одеяло, укрыв ей плечо.
* норги — жители Норвегии (жарг.)
Глава 10
Невозможный рельеф
За завтраком, тихим и почти что семейным, где всем нашлось место за столом и блюдо по душе, болтали о пустяках. Алиса говорила, что надо заехать в детский магазин. Лина искала в смартфоне ближайшую аптеку или хозтовары, потому что Лачей, о которой вчера говорил Болтун, оказалось озеро под Каргополем. И если здесь, в городе, комары лютовали за дверью и окнами с самого утра, то там, наверное, без репеллентов можно было сразу в землю закапываться, самим. Ося и Сергий учили Павлика, как видеть то, что скрыто. Такая вот милая лёгкая утренняя игра для детишек — Хранитель прятал в кулаке под столом какую-то вещь и просил племянника назвать её. Когда тот, после двух первых ошибок, начал называть соску, ложку и платок, я едва не подавился яичницей. И присоединился к игре. Племяш уделывал меня по очкам, довольно и заливисто хохоча. А потом вдруг повернулся ко входу и сказал вслух:
— Ась, Икоя!
Речью же это прозвучало как «здравствуй, Никола!». В раскрывавшихся дверях как раз появился Мастер. Ну как, как они это делают?
Судя по внешнему виду, пират не спал. По тому, как захрустела у него на зубах горбушка ржаного — и не ел. Глаза с белками, покрытыми густой красной паутиной капилляров, предположение подтверждали.
— Какие новости, Никола? — словно между делом спросил его Сергий, откладывая игрушки.
— Пора, — отозвался однорукий, продолжая экономить слова.
— Ну, пора, так пора. Закругляемся, мальчики и девочки. Долго ехать-то? — вставая, уточнил Хранитель.
Мастер, пивший в это время чай, неторопливо, по-северному, сделал три глотка, поставил чашку на стол и показал деду три пальца на единственной правой руке: указательный, средний и безымянный. Потом, будто подумав, разогнул и мизинец.
— Три с половиной часа. До обеда, глядишь, и успеем. Есть детские магазины по пути, чтоб работали? — под этот вопрос Алиса энергично закивала.
Николай в ответ покачал головой. Затем изобразил что-то вроде того, как расправляет на столе пергамент и пишет на нём остро очиненным гусиным пером. Мне, по крайней мере, показалось именно так. Представить в этих пальцах авторучку или даже карандаш не выходило, хоть тресни. А ещё подумалось о том, что такую пантомиму не сможет понять тот, кто умеет читать мысли и слышать Речь. И Мастер сразу стал ещё загадочнее.
— Напишешь список необходимого, внучка. Как говорят Ниолины коллеги, «были бы гроши — а остальное купим в ближайшем порту»! — бодро сообщил Сергий.