Дубль два. Книга вторая
Шрифт:
Хранитель будто глазам не верил. На деревянных негнущихся ногах шагнул к лесу и тоже поднял ладонь.
Они не сводили глаз друг с друга. Чем-то неуловимо похожие. Хотя в то же время — бесконечно разные. Один в современной одежде и обуви, стриженный и чисто выбритый. Второй — со спутанными, дожелта седыми космами едва ли не по пояс, с такой же бородой до пупа, босой и одетый во что-то вроде пончо. Только сделанного из мешковины, что до этого лет триста работала ковриком для вытирания ног в какой-нибудь районной поликлинике. Но рост, стать, разворот плеч, посадка головы у них были
— Стёпка, чёрт старый! Точно ты! Мать моя вся в саже! — Сергий дотянулся-таки до мешковатого, и они схватили друг друга за предплечья, тряся так, будто собирались вырвать руки из суставов. А потом обнялись, хлопая по спине и плечам так, что в лесу за седым стариком кто-то испуганно закаркал.
— Эх, Епишка не видит тебя, Сергуня! А то б опять завёл нудство своё: «невме-е-естно, отче, по матушке-то, да нечистого поминать!» — прогнусавил хриплый.
— Нашёл, кого вспоминать, тоже мне! Ты бы знал, что он про тебя-то насочинял, трепло ростовское! Про берёзу байка одна чего стоит, — кричал Сергий, не переставая колотить по мешковине.
— Да читал я, читал! Хоть и в лесу живу, пням молюсь, а мало-мало соображаю. У меня тут, между прочим, интернет даже есть, хоть и не всегда, — гордо выдал Стёпка, задрав нос, стоило им с дедом перестать давить, хлопать и трясти друг друга.
— Иди ты! Здесь? Всё так же не упускаешь случая чему-нибудь новому научиться? Ну-ну, валяй. Видал я тот интернет. Там такому научишься — сожгут опять!
— Деда-а-а, — нерешительно протянул Павлик. Сообразивший быстрее нас, что эти двое могут долго не обращать внимания на происходящее вокруг.
— А-а-а, твою душу! Забыл, представляешь? Всё из головы вон, как тебя увидал, — подскочил дед, обернувшись. — Гляди, знакомься: это Яр, Странник. Павлуха, правнук мой, тоже надежды подаёт, не гляди, что мал. Алиса, внучка, и Ангелина, Ярова невеста. А это — друг мой стародавний, Стёпка Устюжанин. Вот уж кого встретить не думал-не гадал! Тебя ведь отравил болгарин тот?
— Кипрейка-то? Да куда ему! Как ты тогда сказал-то? «Меня травить — только змей расстраивать»? Вот-вот, — хмыкнул седой, и оба они снова захохотали на всю округу.
— А Болтун-то стращал, мол, чёрные по болотам шастают, поймают, на крючок насадят и будут чуду-юду на нас в омуте ловить! — продолжал Сергий.
— Никола-то? А ты слушай его больше! Он трепач известный, не заткнуть, хуже тебя! — в тон ему ответил Степан, и над поляной и болотами снова полетел их радостный гогот.
Судя по пересекавшимся бело-алым сферам, эти двое точно неплохо друг к другу относились. Синих полос на ауре деда почти не осталось, а красного заметно прибавилось.
— Тьфу ты, опять заболтал меня! Гости на пороге стоят-мнутся, а мы лясы точим. Непорядок! Сам же всегда учил, что надо сесть рядом, да говорить ладом. Айда за мной тогда. Только чур с тропки ни шагу. А то у нас заместо свидания враз проводы образуются, —
Мы выстроились гуськом: он, я с половиной наших узлов, Лина, Алиса с сыном на руках, и замыкающим — Сергий с остатками барахла.
— Так это, стало быть, ты тот новый Странник, про которого звонили? — будто бы себе под нос буркнул Степан, пожимая мне руку.
— Кто «звонили»? — удивился я.
— Колокола… Не бери в голову, дедушка старенький, память никуда не годится, людей редко вижу, вот и плету чего ни попадя, — зачастил он после того, как первое слово протянул с задумчивостью. И, судя по его глазам, фразы про память и возраст он говорил часто и многим. Но только к реальности они отношения не имели никакого.
— Отряд, слушай меня! — продолжил он, вскинув глаза над моей головой, благо, рост позволял. — С тропы — ни шагу! По сторонам смотреть можно, но лучше — под ноги. Птиц, зверей и деревья не кормить, не дразнить и не бесить. Вообще не трогать! Есть вопросы?
— Ы-ы-ы-ы? — протянул неожиданно Павлик.
— Нет, милый, мишку не увидим. Волчок-серый бочок подойдёт? — добрым, хотя и по-прежнему командным голосом, ответил Степан. Не думал, что такое в принципе возможно совместить.
— Дя! — звонко крикнул племянник.
— Ну вот и ладушки. Айда за мной, гостюшки дорогие. Идти не особо долго, но под ноги поглядывайте. Не убрано у меня тут. Не ждал никого. Лет триста уж… — кажется, про то, что было после «смотреть под ноги», расслышал только я один.
Лесная прогулка одновременно напоминала экскурсию в музее и мастер-класс по скрытному передвижению по лесистой местности. Даже по трём музеям — Дарвиновскому, Тимирязевскому и геологическому, имени Вернадского. Уж на что я, любитель погулять по лесу, находился в своё время по округе и насмотрелся на деревья и прочую растительность родного края, но тут, осторожно ступая след в след за стариком, ловил себя на мысли, что из окружавших нас смогу признать считанные единицы.
Степан шагал очень неожиданно для его роста и фигуры. Высокий и плечистый, он словно тенью скользил меж стволов и ветвей так, что ни листочка, ни иголочки, ни травинки не шелохнулось. Казалось, под его босыми ступнями даже мох не проминался. И звуков не издавал вовсе, ни единого. От Лины, шагавшей позади, шуму было больше. Ну — как шуму? Легкое дыхание, еле слышный скрип подошвы кроссовка о корень или сырой мох. Птичка, похожая на соловья, мелкая и серая, спорхнула с ветки по правую руку от меня громче, чем двигался призрачный дед.
Ёлки, обычные, привычные с детства, и те, у которых до середины высоких стволов не было ни единой ветки, стояли густо. Найти дорогу среди них было бы тем ещё квестом. Учитывая истории Оси про то, что некоторые из них могли капнуть за шиворот, а другие — стрельнуть иголочкой, квест совершенно точно мог быть фатальным. Подлесок, кусты и мелкие деревца, будто специально расступался перед Степаном. Оглядываться я не рисковал, но казалось, что за спиной Сергия зелёные насаждения недовольно сползались обратно в непроходимые чапыжи, молчаливо обсуждая и осуждая нашу делегацию.