Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— И что ты намерена поведать нам?
— Я намекну, что память постепенно возвращается ко мне. Постараюсь не вдаваться в подробности. Так, скажу что-то такое расплывчатое, что в принципе соответствует действительности — мол, как я бегу к домику, как истекаю кровью. Если это на них не подействует, на другое даже нечего надеяться.
— Ясно, — произнес Фрэнк с кислой усмешкой. — Вот что, значит, ты замышляла. Теперь мне понятно все: и твое дурное настроение, и твои бзики, и весь этот спектакль. Черт, как
— Ну да. — Я пожала плечами. — Надо было ведь что-то делать. К тому же сработало. Как я уже сказала, вдвоем мы сможем прижать их куда эффективнее. Я сделаю вид, что у меня сдают нервы, что мне известно нечто такое, чего я недоговариваю. Если хочешь, можешь сочинить для меня шпаргалку, я не возражаю. Я скажу все, что ты мне велишь. Ну давай, Фрэнки. Не тяни резину, говори, что думаешь по этому поводу. Заодно мы с тобой или нет?
Мой собеседник задумался.
— А что ты хочешь взамен? — поинтересовался он. — Ну, чтобы я был в курсе.
Я одарила его свой самой хитрой улыбкой.
— Успокойся. Ничего такого, что поставило бы под удар твою полицейскую душеньку. Просто хотелось бы знать, сколько ты уже им рассказал, чтобы мне, не дай Бог, не ляпнуть лишнего. Ведь ты все равно, как я понимаю, собирался поделиться со мной тем, что узнал. Как-никак мы с тобой на одной стороне. Ведь верно?
— Верно, — сухо согласился Фрэнк. — Но твое оружие все равно при тебе. И я был бы тебе весьма благодарен, если бы ты наконец им воспользовалась.
— А я что, по-твоему, собираюсь сделать? Кстати, коль об этом зашел разговор, — добавила я спустя секунду, — мне нужно еще кое-что: ты не мог бы на какое-то время изолировать Дэниела? Мне все равно, когда ты закончишь допрос, главное — отошли остальных домой. Только ему не говори, что мы уехали, иначе сам не заметишь, как он сделает ноги. А мне дай час, если можно, два, прежде чем его выпустить. Только смотри не спугни его, соблюдай все правила предосторожности, и чтобы он все время говорил. Идет?
— Интересно, — произнес Фрэнк. — А почему?
— Хочу, пока его не будет с нами, пообщаться с остальными.
— Понятно. Но зачем?
— Потому что это сработает, вот зачем. Не мне тебе объяснять, что он там у них главный. Он решает, что им говорить, а что нет. Если остальных припугнуть, а его, чтобы заткнуть им рты, рядом не будет, вдруг они что-то скажут?
Фрэнк выковырял что-то, что застряло у него между передними зубами, и придирчиво рассмотрел на ногте большого пальца.
— Признайся честно, чего ты добиваешься?
— Узнаю, только когда услышу все, что мне нужно. Мы всегда говорили, что эти четверо что-то скрывают, и я не хотела бы поставить в деле точку, не приложив все усилия к тому, чтобы это что-то из них вытянуть. Я поведу на них атаку во всеоружии — хочешь, закачу истерику,
— Хотя, как я сказал еще в самом начале, — перебил меня Фрэнк, — это совсем не то, что нам от тебя нужно. Сама знаешь, такие вещи недопустимы.
— То есть ты хочешь сказать, что тебе не нужно признание? Даже если такие вещи недопустимы, это еще не значит, что от них нет пользы. Ты приглашаешь их к себе, прокручиваешь пленку, загоняешь их в угол. Джастин и без того вот-вот расколется. Один хороший удар, и он как миленький выложит все как на духу.
Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, откуда у меня чувство, что этот разговор уже происходил. Дело в том, что спор с Фрэнком был как две капли воды похож на мой разговор с Дэниелом.
— И пусть ты не заказывал у Санта-Клауса признание, на данном этапе мы лишены возможности привередничать.
— Что ж, согласен: это лучше, нежели то, что мы имеем. А имеем мы большую кучу дерьма, которую еще разгребать и разгребать.
— Вот видишь. Я могу предложить тебе куда более приятные вещи. И кто знает, вдруг мы получим оружие, место преступления… да что угодно.
— А-а-а, принцип кетчупа, — отозвался Фрэнк, по-прежнему с интересом рассматривая большой палец. — Переверни их вверх задницей, как следует встряхни, авось что-нибудь да выскочит.
— Фрэнк! — укоризненно воскликнула я и подождала, пока он удостоит меня взглядом. — Это мой последний шанс. Завтра я возвращаюсь. Так дай мне его.
Фрэнк вздохнул, прислонился к стене и обвел комнату неторопливым взглядом. Разумеется, он тотчас заметил новую надпись на стенке и сломанную ручку в углу.
— Знаешь, мне не дает покоя один вопрос, — произнес он в конце концов. — Откуда в тебе такая уверенность, что это сделал один из них?
На мгновение кровь застыла в моих жилах. Фрэнку нужно лишь одно — твердая зацепка. И будь она у него сейчас — считай, моя песенка спета. Меня отстранят от расследования, после чего не заставят себя ждать и другие неприятности. Не успеешь и глазом моргнуть. Мне уже не позволят вернуться в Гленскехи.
— При чем тут уверенность? — игриво ответила я. — Как ты сам сказал, у них есть мотив.
— Верно. Мотив у них есть. Или вроде того. С тем же успехом он есть у Нейлора и Эдди, у целого десятка других людей, которых мы пока даже не вычислили. Пойми, Кэсс, эта барышня регулярно нарывалась на неприятности. И пусть даже она никого не ограбила… хотя и с этим можно поспорить. Например, заявить, что она получила свою долю в доме обманным путем. Ей скорее нравилось обкрадывать людей в эмоциональном плане. А это опасное дело. Она всегда ходила по лезвию бритвы. Признавайся, откуда в тебе уверенность?