Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
Я встала:
— Я свяжусь с вами, когда понадобятся ваши официальные показания. А пока — спасибо. И я редко говорю так искренне.
Люси издала сдавленный смешок.
— Вы только посмотрите. Вот мы здесь, вы и я, делаем именно то, чего Аш и добивалась.
Она проводила меня до двери и быстро ее захлопнула. Люси явно нужно было как следует выплакаться. Я же спустилась по лестнице с истертыми ступенями, запахами супа и тухлой воды из-под увядших цветов, рассказ Люси пульсировал в мозгу. Что же, мать вашу, мне делать дальше?
16
Я
Коротко написала Стиву: Позвони. Потом включила печку на полную мощность, пытаясь отогреть ноги, едва не отмороженные в квартире Люси, и смотрела на идущих мимо людей. Они просто бесили меня. Десятки, сотни все шли и шли, и в их головах роились истории, в которые они верили, — истории, в которые они хотели, чтобы поверили другие, истории, в которые их заставили поверить, и каждая история билась под черепом, норовя вырваться наружу, наброситься на кого-то, впиться, завладеть его разумом. Даже вон та милая студенточка, жеманно фланирующая в пестром пальтишке, и этот шаркающий старикан со своим шаркающим спаниелем — все они выглядели смертельными, как эбола. Я не знала, что, нахер, со мной не так. Может, вирус…
Прошли одиннадцать минут, прежде чем на экране смартфона возникло имя Стива.
— Привет, — сказала я. — Говорить можешь?
— Да, но недолго. Опрашиваю хозяина газетного киоска. Бреслин через дорогу, в пекарне. Ты получила файл?
— Да. Слушай внимательно. Я показала Люси записку Ашлин и фото, и ей понадобилось примерно четверть секунды, чтобы опознать тайного любовника. И это не Бреслин.
Стив не успел договорить "что за черт?", как до него дошло.
— Иисусе, Маккэнн?!
— Бинго.
— Что за… Как?
Я выдала сокращенную версию. После молчания он хрипло повторил:
— О боже.
— Божиться позже будем. У тебя есть что-то, что я должна знать?
Стив сказал:
— Мой человек в телефонной компании прислал полный список звонков с номера, с которого позвонили в участок.
— Что-то в списке указывает на Бреслина?
— Нет. Все остальные номера, на которые с этого номера звонили, принадлежат журналистам, включая…
Да кто бы сомневался.
— Краули, — закончила я.
Бреслин, кусок дерьма. С самого начала он был на первом месте в крысячьем списке, но я все равно задохнулась от ярости.
— Дай угадаю. В воскресенье утром.
— Без четверти семь.
Я демонически захохотала.
— А потом прочел нам лекцию о солидарности
— Похоже на правду, — сказал Стив. Досада в голосе явно на что-то намекала, но моя голова сейчас была занята другим. Проблемы с Краули у меня начались не этим воскресным утром.
— И сколько раз с этого телефона звонили Краули?
— Был только один звонок. И восемь — другим журналистам, в течение года примерно, но звонок Краули только один, в воскресенье утром.
Первое явление Краули, словно его кто-то наколдовал, случилось прошлым летом, затем повторилось еще четыре или пять раз. Получается, если Бреслин использует этот номер для связи с журналистами, то натравливал на меня Краули не он. До последнего раза. Я припомнила, как сидела за столом, злая на весь мир, подозревающая, что расследование — часть вселенского заговора против меня. И вот это подозрение вернулось.
— Тут вот еще что, — сказал Стив слегка напряженно. — Откуда Бреслин знал, что именно нам поручат это дело?
— Потому что звонил в Стонибаттер двумя часами ранее. Даже учитывая задержки, медиков, местную полицию и все прочее, за эти два часа новость должна была оказаться в отделе, как раз во время нашего дежурства.
— Я не об этом. Откуда Бреслин мог знать, что его поручат именно нам? Краули — сволочь, но сволочь умная. Он бы не захотел создавать проблемы, скажем, О’Нилу или Винтерсу, если бы на дело назначили кого-то из них. Гадить им в овсянку он точно бы воздержался. А вот мы для него идеальная цель. Звонок Краули был бы совершенно бесполезен, не будь Бреслин уверен, что расследование отойдет к нам. Шеф поставил нас на дело около семи часов.
Тяжелое молчание. Я слышала в трубке шум ветра, далекие детские крики и шепот пустоты.
— Может, Бреслин знал, что у нас ночное дежурство? — спросила я, понимая, как неубедительно это звучит. — Шеф обычно нас и бросал на бытовуху…
— Но как он мог знать, что сообщение об убийстве не поступит на десять минут позже и не ляжет на стол дневной смене?
Общая комната, холодный сумрак раннего утра, О’Келли, кладущий мне на стол листок с вызовом: Я просто подхватил это по пути, чтобы Бернадетте не пришлось мотаться туда-сюда.
Голос мой прозвучал спокойно, четко и отстраненно:
— Бреслин говорил с шефом.
— Ты можешь предположить хоть один иной вариант?
— В твоем списке есть номер шефа?
— Нет. Думаю, он звонил со своего обычного номера. Понимал, что звонок в Стонибаттер мы отследим, и не хотел, чтобы номер телефона шефа всплыл. Со звонками журналистам он ничего поделать не мог, опять же, мы не можем заставить их раскрыть источник информации. Полагал, что через этот номер на него не выйдут.