Дух
Шрифт:
Тут не было никакого причала или причальной стенки, нос катера просто ткнулся в песчаный берег.
— Я спрыгну и закреплю кол, — сказал граф, указывая направо, где чуть выше борта был намотан швартовый конец и металлический кол. — Перебрось мне конец, хорошо?
— Конечно, — кивнул я.
Граф ловко выбрался на бак, спрыгнул в песок, потом протянул мне руку. Я перебросил швартовый конец, после чего сам спрыгнул на берег, помог подтянуть катер.
— Это точно то место? — спросил я, оглядываясь вокруг, когда Ратимир
— Точно, — кивнул он. — Тут больше нигде пришвартоваться невозможно. А ближайший просёлок заканчивается в пяти километрах.
— Хорошо, — кивнул я.
— Пойдём, площадку посмотришь. Ты прибыл первый, у тебя, выходит, преимущество.
«Площадка» оказалась небольшой, но удивительно ровной поляной, с трёх сторон ограниченной лесом. Четвёртая сторона выходила на десятиметровый обрыв над рекой.
— Как ты понимаешь, нужно внимательно следить за перемещениями, — сказал граф. — Думать наперёд. Не давать себя прижать, если бой затянется.
— Понял, — кивнул я.
Где-то внизу послышался резкий визг мотора.
— Пижон, — выдохнул граф.
Я подошёл к краю поляны и взглянул на берег, где был пришвартован катер. Тут оказалась удивительно хорошая акустика: плотный воздух доносил до верха каждый шорох с берега.
Рядом с нашим катерком выскочил на берег двухместный аквабайк, окрашенный в кричащие кислотные цвета. С него спрыгнули двое: первый в гидрокостюме, второй — в рубахе, очень похожей на ту, что была на мне. Вторым был, разумеется, Изеслав, а вот первый, судя по всему, избранный на роль секунданта, оказался мне незнаком.
— Вот увидишь, я убью его, — услышал я, когда замолк движок аквабайка.
— Слушай, ну моё мнение ты знаешь — договорились бы полюбовно и разошлись, — миролюбиво ответил секундант. — Он здоровый. Как бы сюрпризов не было.
— Я навёл справки, — ответил Изеслав. — Он похоже из этих психов-отшельников. А они обычно не утруждают себя боевой учёбой.
— Ну смотри сам… и чего ты так на него взъелся?
— Он мне напомнил того смерда, — с яростью в голосе сказал Васильев младший. — У них глаза такие же. Будто заклятье какое меня преследует! Ненавижу!
— Ты сейчас серьёзно, про заклятье? — насторожился секундант.
— Да! Нет… не знаю… — ответил Изеслав.
Потом они зашли по тропинке, ведущей наверх, за поворот и я перестал слышать их разговор.
Обернувшись, я увидел рядом с собой Любомира.
— Слышал? — спросил я его.
— Угу, — нахмурившись, кивнул он.
— Может, сказать Ратимиру, чтобы не предлагал мировую? — спросил я.
Граф отошёл к дальнему концу поляны, туда, куда выводила дорожка с берега. Готовился встречать оппонентов.
— Не надо, — ответил Любомир. — Всегда есть шанс, что он в последний момент одумается. Но сам будь готов бить наверняка.
— Понял, — кивнул я, чувствуя, как частит сердце.
— Бей в висок. Мой тебе совет, — сказал Любомир. —
— Хорошо.
«Ну вот, — подумал я про себя, — вот та самая черта. Сегодня или я убью, или меня убьют».
Сердце тронула налетевшая чёрная тоска, но потом куда-то испарилась. Мне стало всё равно. Я вспомнил, как жил до того происшествия там, в посёлке. Вспомнил хруст колеса велобайка под «Феррари». «Всё равно это была не жизнь, — решил я. — А так хоть немного, но побыл человеком!»
Я прошёл в центр поляны. В этот момент Изеслав и его спутник как раз подошли к Ратимиру. Секунданты начали переговоры, и об их исходе гадать долго не пришлось: секундант Васильева отошёл в сторону, качая головой.
Изеслав двинулся в мою сторону. На его губах играла презрительная усмешка, а в глазах плескалась такая ненависть, что, казалось, ей можно было разжечь огонь.
В этот момент на краю поляны возникли три призрачные фигуры — духи-охранители рода Васильевых. Любомир настороженно зыркнул на них, но промолчал.
Секунданты снова о чём-то переговорили, после чего вперёд вышел Ратомир и сказал:
— Начинаем. Бой идёт по правилам кулачного боя. Запрещены приёмы в пах. Бой прекращается, если один из оппонентов теряет сознание или погибает.
— Всё верно и согласовано, — кивнул второй секундант. Кстати, я так и не узнал его имени. Интересно, так положено, или просто решили обойтись без формальностей? Убийцы, блин…
— Последний шанс на примирение. Обращение к конфликтующим сторонам. Нет ли желания принести извинения или же отозвать вызов?
— Нет! — выплюнул Изеслав.
— Нет, — ответил я.
— Поединок начинается на счёт три. Займите позиции.
Изеслав встал в метре от меня, в боевой стойке. Я сделал глубокий вдох, стараясь вспомнить все нюансы удара, которому меня обучил граф. В голове было светло и спокойно, но вот сердце продолжало бухать как паровой молот.
— На счёт три. Раз… два… — начал считать Ратимир.
Я же пристально смотрел в глаза Изеславу. Страха не было; он ушёл, стёк с меня, как дождевая вода. Но я отчётливо видел, как в глазах оппонента плескается смерть. И в какое-то мгновение понял, что, кроме неё там есть что-то ещё. Нечеловеческая уверенность. Ни тени сомнения.
А такого просто не может быть!
Я начал приглядываться. И словно бы внутренним зрением увидел кое-что ещё.
Вся фигура Изеслава была словно бы окутана внутренним сиянием. Где-то оно было совсем тонким, едва заметным. Но кое-где проявлялось явно. Будто бы вторым зрением я почувствовал, как это нечто свивается тугой спиралью вдоль его позвоночника, наполняя мощью всё его существо.
«Заклинание! — вдруг осознал я. — Мощное усиление!»
Что-то делать было уже поздно. Он начал размах. И тогда я в порыве отчаяния вытянул перед собой правую руку и представил, что срываю это сияние с него.