Духи безвременья
Шрифт:
Увидев ее так близко, Илья, наконец, смог рассмотреть ее лицо. Ему, собственно, это было особенно и не нужно делать. У нее было лицо, которое было знакомо ему миллион лет. Про себя Далекий с удивлением отметил, что все женщины до нее были чем-то похожи на нее, да и между собой. Ну, не все, конечно. Но, по крайней мере, те, которых он, как ему тогда казалось, любил. Даже не то, что похожи. Нет. Это немного не то слово, но другого он подобрать так и не смог. Да, у него и не было времени для этого.
– Доброе утро, – неожиданно для себя обратился к незнакомке Илья.
– Доброе утро, –
– Меня зовут Илья, Илья Далекий.
– А меня Рита, Маргарита Воробьева.
Илья аж пропотел от услышанного. Никогда он не верил ни в какие мистические истории, но это все было уже слишком. Стараясь не терять самообладания, он продолжил:
– Вы работаете в отделе экономики, я знаю.
– О! – улыбнулась она. – Вы читаете "Российские новости"?
– Я там работаю.
– Да? Давно, я вас никогда не видела раньше.
– С сегодняшнего дня. Политическим обозревателем.
Лицо Риточки стало грустным. Ей вспомнилась Василиса.
– Так значит, мы с вами коллеги?
– Выходит, что так.
Дальше говорить было особо-то и не о чем, и оба это понимали. Первой инициативу в свои руки вязала Риточка.
– Я иду в кафе, не хотите со мной?
– А я только что оттуда, – виновато улыбнулся Илья. – Мне сейчас надо зайти к Компотову, вернее к его секретарше.
Вновь повисла неловкая пауза. Теперь первым сориентировался Далекий.
– Но, может, тогда пообедаем?
– Отличная идея! – живо отозвалась Рита.
– Тогда будем договариваться?
– Предлагаю часика в три у входа в редакцию, – первой предложила Риточка. – Вам подходит?
– Конечно, буду вас ждать!
– Ну, тогда до трех, – улыбка вновь засверкала на Ритином лице.
– До трех, – улыбнулся в ответ Илья.
И они разошлись. Каждый пошел в свою сторону, но каждый понимал, что куда бы они теперь не шли по отдельности, все равно они идти им придется вместе. Не знали они лишь одного – идти им суждено будет совсем недолго…
С органами государственной безопасности судьба связала Игоря Аркадьевича Паклина в самом начале 90-х. Паклин трудился на должности доцента в своем родном институте, вбивая в головы студентов правовые принципы развитого социализма в условиях нового мышления. Горбачев делал свои первые ошибки, Ельцин все чаще мелькал по телевизору – страна медленно, но верно подбиралась к пропасти. Паклин, как человек с экономическим образованием, да к тому же интересующийся политикой не мог не понимать, что рано или поздно наступит конец всей той вакханалии, которая была названа советскими идеологами "перестройкой". Причем ничего хорошего этот конец стране не обещал – это Паклин понимал очень четко. Ввиду того, что гласность семимильными шагами ступала по Союзу, врываясь во все дома и госучреждения, проникла она и в стены паклинского института. И первым человеком в институте, который открыто посмел выступить с робкой критикой советской экономической модели и стал Игорь Аркадьевич Паклин.
На одной из своих лекций Паклин прямо заявил, что, мол, принципы командно-административного управления исчерпали себя, что рухнет
И надо же было такому случиться, что двум студенткам, чьи имена уже давно позабыты, приспичило прямо в общественном месте (возможно, это случилось в автобусе) начать бурную дискуссию на тему лекции, хотя Паклин строго настрого запретил это делать. Но, что с девчонок-то молодых возьмешь – не удержались!..
А рядом с ними стоял интеллигентного вида старичок, который жадно вслушивался в каждое слово, произнесенное студентками. А они, наивные, так увлеклись спором, так увлеченно перепирались, что и не заметили, как старик вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик, в который стал неровным подчерком записывать что-то. А потом девчонки сошли на своей остановке, а незнакомый пожилой человек поехал дальше, чтобы выйти еще через несколько остановок и направиться по так хорошо знакомому ему адресу. Но дойти дотуда он так и не успел, так как голову его посетила мысль, которой он увлекся. Действительно, в горячке он и не подумал, что, возможно, студентки и болтали лишнего, но ведь могли и приврать чего! И старик решил сам все проверить, ибо не любил неточностей и считал себя профессионалом.
На следующий день, с утра пораньше человек с блокнотом уже стоял на одном из этажей института, в котором обучались те самые студентки. Он внимательно изучал расписание, выискивая пары доцента Паклина. Найдя необходимую информацию, он вновь достал блокнот и переписал туда время занятий. Ждать долго было не нужно – на часах было без десяти минут девять, а это значило, что первое занятие Паклина вот-вот начнется. Старик поспешил к нужной аудитории.
Он спокойно вошел в огромный лекционный зал и пристроился на одном из последних рядов, вновь раскрыв перед собой свой блокнотик. Чуть опоздав, в аудиторию вошел и сам доцент. Лекция началась.
Через час двадцать весь блокнот старца был исписан мелкими косыми буквами. Про себя он отметил, что написанного здесь хватит для того, чтобы засадить доцента лет, этак, на десять.
Студенты покидали лекторий и прощались с доцентом, который, как отметил старик, был для них в некоторой степени героем. Сам доцент выглядел счастливым и довольным. Как только последний студент отошел от своего учителя, старик поднялся со своего места и начал тяжелым шагом спускаться по ступеням на пятачок внизу, где доцент Паклин стоял около своего стола, запихивая бумаги в портфель.
Старика он не замечал, так как стоял к нему спиной. На шаги тоже внимания Паклин не обращал, думая, вероятно, что к выходу спешит заспавшийся на последних рядах студент. О! Как жестоко он ошибался!
– Доброе утро, – громко известил о своем присутствии старик.
Игорь Аркадьевич подпрыгнул на месте от неожиданности и обернулся.
– Доброе утро. Чем могу вам помочь?
Старик гаденько ухмыльнулся.
– Если кто здесь и может кому помочь, то это не вы мне, а я вам, Игорь Аркадьевич.