Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Ваайман Кейс

Божественночеловеческое преображение

Павел говорит, что в последние времена некоторые люди, несмотря на то, что обладают образом благочестия, отступят от него (1 Тим 3:15). Здесь Павел проводит различие между «образом» и «силой» благочестия. Под «образом» Павел подразумевает процесс его приобретения. Этот процесс может быть осуществлен без соприкосновения с сутью этого благочестия — «силой» Божьей. Преображение через соответствие предполагает, что люди не только приобретают для себя внешний образ, но через него входят в контакт с божественным образом, который оживляет их. 1енрих Сузо говорит: «Смиренный человек должен быть лишен образа, сотворенного во Христе, и преображен Божеством» ^[1519] . Рююсбрук говорит то же самое: согласуясь с божест- венно-человеческим образом, души «одновременно имеют образ и не имеют его. У них есть образ жизни нашего Господа, Его страданий и Его смерти, и всей добродетели. И в своем духе они свободны от всех вещей. И по этой причине они лишены образа и преображаются в божественную чистоту… Они выходят с образом человеческой природы нашего Господа… Они входят без образов, с Духом нашего Господа, обретая в нем вечную чистоту, безмерное благо, понимание и утешение — в большей степени, нежели они могут постигнуть или осознать» ^[1520] .

1519

Das Leben des seUgen Heinrich Sense, в Deutsche mystische Schriften, Hrsg. G. Hoffmann, Diisseldorf, 1966, 174.

1520

Jan van Ruusbroec, Brieven, I, 63–72.

Мы следуем публикации текста в Jan van Ruusbroec, Opera Omnia, 10, ed. G. de Baere, Tielt — Tumhout, 1991, 528.

Момент преображения

В тот момент, когда божественно-человеческий образ осуществляет свою посредническую функцию, духовная форма и Бог едины. По этой причине Руми может говорить о том, что пророки, посланники Бога, не являются представителями двух образов: «Поклонники образов видят два образа; когда вы уйдете от сознания образа, эти два образа суть Одно. Пока вы рассматриваете образ, он представляется вам двойным: смотрите не на глаза, а на свет, исходящий от них» ^[1521] . Вы не можете различить свет десяти ламп, если смотрите на свет: «Лампы разные, но свет один и тот же: он исходит Свыше. Если вы продолжаете смотреть на лампу, вы тратите время впустую»¹⁶⁶. В то время как вы смотрите на образ, вы должны выйти из него, чтобы воспринять пронизывающее его божественное единство. Духовная форма лишает меня всякого образа и всего того, что образовано, и именно посредством этого «обнаженная и не обремененная образами» душа «вовлекается в преображение в единстве с Богом» ^[1522] . Преображение приводит меня «к образу Бога» ^[1523] . Все духовные формы хотят привести [людей] к Богу, не имеющему образа. По этой причине эти формы должны быть оставлены, так чтобы душа могла вернуться к безмерности Бога. Это оставление образов происходит на всех уровнях, но духовные авторы особенно акцентируют три способности (разум, волю и память).

1521

Rumi, Unity of Spirit, в R. Nicholson, Rumi. Poet and Mystic, Oxford, 1995, 134.

1522

Jan van Ruusbroec, Vanden blmkenden steen, 95–11. Мы следуем публикации текста в Jan van Ruusbroec, Opera Omnia, 10, ed. G. de Baere, Tielt — Turnhout, 1991, 528.

1523

Гийом де Сен-Тьерри, Meditativae orationes, 12, 18.

Освобождение разума от образов. Если наш разум определяется конечными образами, а это неизбежно, поскольку разум познает посредством конечных образов, которые доходят до нас через чувства ^[1524] , то его следует освободить от образов, чтобы познать Того, Кто не имеет образа ^[1525] . Это освобождение касается как естественных, так и сверхъестественных образов ^[1526] . Поскольку оно касается естественных объектов, «даже конкретные знания, образы вещей, акты воображения и все другие представления, все формы и фигуры утрачиваются… Преображение в Боге делает душу столь созвучной простоте и чистоте Бога, в котором нет ни образа, ни воображаемой фигуры, что это приводит ее к чистоте, непорочности и освобождению от всех образов и фигур» ^[1527] . Должны быть удалены также и сверхъестественные образы: душа должна «также помрачиться и ослепнуть в той своей части, которая имеет отношение к Богу и духовным вещам» ^[1528] . Особенно следует отказаться от внутренних образов (Иисус у позорного столба, Бог, восседающий на престоле, и так далее) ^[1529] . Эти размышления, образы и методы необходимы для начинающих, чтобы воспламенить душу любовью на уровне чувств. Человек должен пройти через них, не привязываясь к ним, подобно тому, как нельзя останавливаться на полпути по лестнице, возомнив, будто достиг желанной перспективы. Что же касается прочего, человеку нужно тщательно отмечать, в какой

1524

Иоанн Креста, Восхождение на гору Кармель, И, 3, 2.

1525

т Ibid., И, 12–16.

1526

Ibid., II, 12, 3.

1527

Иоанн Креста, Духовная песнь, В, 26, 17; см. также idem, Восхождение на гору Кармель, И, 8, 5.

1528

Idem, Восхождение на гору Кармель, II, 4, 2.

1529

Ibid., II, 12–16.

момент освобождаешься от образов. Нельзя слишком рано обрывать процесс сообразования. Нельзя также и задерживать его, поскольку можно запутаться в образе ^[1530] .

Освобождение воли от образов. Типичной проблемой воли является то, что она желает другого, но в то же время осознает, что у другого (или у другой) может быть своя внутренняя история. Воля не может «придумать» другого. До тех пор, пока она стремится к другому, она зависит от другого. Волю можно «сформировать во всяком терпении», лишь покорившись «воле своего Создателя» ^[1531] . Воля должна быть освобождена от всего того, что не является волей Бога. Это, безусловно, означает, что душа должна полностью привести себя в соответствие с волей Бога: «Человек, о котором мы говорим, молится Богу как Богу… Он не приспосабливает Бога к себе, но себя — к Богу⁷. Те, которые приводят себя в соответствие с Богом, не просят у Бога чего-либо для себя, не просят ничего, кроме самого Бога» ^[1532] . Воля хочет только того, что есть воля Божья. Воля Божья кротко и нежно ощущается волей человека, вытесняет суровость и ориентацию на себя и преобразует волю ^[1533] . Через это преображение воли «душа в той же мере совершает в Боге и через Бога то, что Он через себя совершает в ней. Ибо воля двоих — это одна воля» ^[1534] . Бог и воля вдыхают друг друга, движутся на всех уровнях от одного основания к одним и тем же целям ^[1535] . В этот момент воля, отрешенная от себя, огкры- ч та исключительно воздействию Бога, не имеющего формы: «Ты сформировал волю без образа, поскольку Ты — ни образ, ни что-либо сотворенное. Твоя любовь не может заключаться в каком-то одном образе. Поэтому она также не может сформироваться во что-либо, что каким-либо способом было сформировано» ^[1536] .

1530

Ibid., II, 13, 1.

1531

Гийом де Сен-Тьерри, Epistola, 68.

1532

Idem, Super Cantica, 23.

1533

Иоанн Креста, Живое пламя любви, I, 23. Мы следуем тексту в San Juan de la Cruz, Obras Completas, eds. J. Rodriguez & F. Salvador, Madrid, 1988.

1534

Ibid., Ill, 78.

1535

Иоанн

Креста, Восхождение на гору Кармель, II, 5, 4.

1536

Гийом де Сен-Тьерри, Meditativae orationes, 12, 17.

Освобождение сознания от образов (форм). Все, что проходит через душу, оставляет след в памяти ^[1537] . Это касается также духовных образов, что бы ни испытал духовный человек ^[1538] , будь то сверхъестественные образы ^[1539] или духовное общение ^[1540] . Однако Бога нельзя уловить в какую-то отдельную форму или воспринимаемую связь, равно как в какой-либо памятный образ: «У Бога нет ни формы, ни образа, постижимого для памяти. Поэтому, когда память

1537

Иоанн Креста, Восхождение на гору Кармель, III, 7, 1.

1538

Ibid., III, 8, 1.

1539

Ibid., Ill, 12, 1.

1540

Ibid., Ill, 14, 1.

соединяется с Богом, она лишается образа, очертания или воображения» ^[1541] . Чтобы память соединилась с Богом, она должна быть лишена образа: «Уничтожение памяти в смысле всяких образов — это необходимое условие единения с Богом: память должна освободиться и отрешиться ото всех общений и образов… Единение с Богом невозможно без полного отрешения памяти от всех образов, которые не являются Богом» ^[1542] . Вначале это опустошение памяти вызывает страх и дезориентацию, но постепенно, по мере того как Бог становится формой памяти, человек чувствует себя все более уверенно: «Не должно быть никакого страха, поскольку память свободна от образов и фигур. Поскольку у Бога нет образа и фигуры, память ощущает уверенность, отрешаясь от образов и фигур, и становится ближе к Богу» ^[1543] .

1541

Ibid., III, 2, 4.

1542

Ibid., Ill, 2,4.

1543

Живое пламя любви, III, 52.

Преображение в любви

Преображение в сообразовании направлено на «то, чтобы чувственная и низшая часть была преобразована, очищена и приведена в соответствие с духовной частью» ^[1544] . Теперь душа в состоянии выйти к Богу, чтобы Он преобразил ее. Бог же, напротив, принимает форму души, «всецело и совершенно преобразуя ее в любви и во славе» ^[1545] . Для Иоанна Креста любовь и слава характеризуют две фазы процесса прославления. Преображение в любви — это «наивысшее состояние, которого можно достичь в этой жизни» ^[1546] . Преображение во славе «осуществляется в полной мере на небесах, в жизни с Богом, во всех тех, кто заслуживает узреть себя в Боге» ^[1547] . Мы рассмотрим преображение во славе в следующем разделе, а теперь сосредоточимся на преображении в любви. Характерной особенностью преображения в любви является то, что любовь побуждает Бога и человека находить полное отдохновение друг в друге: «Любовь приводит к такому сходству в этом преображении любящих, что можно говорить о том, что один является другим, а оба — одно целое» ^[1548] . Любящие, отождествляя себя друг с другом, полностью отдают себя Другому: «В преображении любви каждый отдает обладание собой другому, и каждый отказывается от себя и обменивает себя на другого. Таким образом, каждый живет в другом и является другим, а оба являются одним целым в преображении любви» ^[1549] . В преображении в любви отчетливо просматриваются три

1544

Духовная песнь, В, 40, 1.

1545

Ibid., В, 9, 2.

1546

Ibid., В, 12, 8.

1547

Ibid.

1548

Ibid., В, 12,1.

1549

Ibid.

перспективы: (а) исходящее движение души, направленное к Богу, который привлекает ее к себе; (б) движение Бога по направлению к душе, чтобы обитать в ней; (в) близость Духа, который соединяет Бога и душу, — реальность, именуемая «духовным браком»¹⁸⁵.

Душа выходит в любви

При преображении в любви Бог дарует душе способность «вспомнить себя в близости Его любви, что представляет собой союз с Ним или преображение в Нем через любовь» ^[1550] . Это движение любви подразумевает, что душа выходит в любви, выходит из себя, чтобы вне себя самой быть принесенной к Возлюбленному. Привести себя в соответствие (sese conformare) с Создателем в любви означает осуществить переход (transire) ^[1551] . Осуществив этот переход, душа становится божественной (deificari).

1550

Ibid., В, 22,3–5.Ibid., В, 26, 2.

1551

Бернар из Клерво, De Diligendo Deo, 10, 28.

Точно так же, как маленькая капелька воды, казалось бы, полностью утрачивает свою индивидуальность при смешивании с большим количеством вина, принимая вкус вина и его цвет; как железо, нагретое и раскаленное, становится очень похожим на огонь, утрачивая свой характерный вид, и точно так же, как воздух, пронизанный солнечным светом, преобразуется в такое же сияние света, так что кажется, что он не освещен, а светится сам по себе; так неизбежно и то, что в святых любое человеческое чувство каким-то невыразимым образом отрешается от себя и полностью пронизывается волей Бога ^[1552] .

1552

Ibid.

Это на самом деле означает уничтожение человека: «в действительности вещество остается, но в иной форме» ^[1553] . Происходит вот что: «Великая сила любви вовлекает в себя их души» ^[1554] . Они обретают себя в Боге вне себя. Руми говорит: «Мое место Безместно, мой след Бесследен; это ни тело, ни душа, поскольку я принадлежу душе Возлюбленного. Я отказался от двойственности, я увидел, что два мира — это один мир; Один, к которому я стремлюсь, Один, которого я знаю, Один, которого я вижу, Один, которого я призываю. Он — первый, Он — последний, Он — снаружи, Он — внутри» ^[1555] .

1553

Ibid.

1554

Ibid., 10, 29.

1555

Rumi, Selected Poems from the Divan-i Shams-i Thbriz, ed. R. Nicholson, Cambridge, 1898, 125.