Дуновение холода
Шрифт:
— Используя магию против людей, — сказал Дойл, — ты нарушаешь их законы.
— С чудовищами из гвардии королевы я не говорю.
— Тогда говори со мной, дядя. Ты нарушаешь закон, применяя магию. Прекрати, или наша беседа закончена.
— Я поклянусь любой клятвой на твой выбор, — сказал Таранис, — что не воздействую намеренно магией ни на кого из чистокровных людей, которых вижу перед собой.
Замечательная ложь — такая близкая к правде, что будто и не ложь вовсе. Я засмеялась. Холод с Эйбом вздрогнули, будто от неожиданности.
—
Он демонстрировал мне все великолепие своего мужественно-красивого лица, хотя на мой вкус борода многое портила. Я не отношусь к поклонницам растительности на лице — может, меня испортило воспитание при дворе Андаис. В свое время королева, не знаю по каким соображениям, пожелала, чтобы у ее мужчин борода не росла — и так оно и стало. Большинство Неблагих сидхе не смогли бы отрастить бороду, даже если б захотели. Желания королевы в стране фейри нередко становятся реальностью — я сама убедилась в истинности этого старого поверья. То, что я говорила вслух, мне еще удавалось контролировать, но когда начали воплощаться мои мысли — мне стало страшно. Приятно было вернуться из волшебной страны в более твердую реальность, где можно думать о чем угодно и не беспокоиться, что мечты станут явью.
Я думала о своем, а Таранис давил на меня красотой лица, глаз, фантастическим цветом волос, давил чарами, заготовленными для меня. Они висели тяжестью в воздухе, лежали на языке, сам воздух словно стремился ему угодить. Таранис оставался в стране фейри и, наверное, там, при его дворе, чары сработали бы именно так, как он задумал. Мне пришлось бы выполнить то, чего он добивался. Но я была в Лос-Анджелесе, а не при его дворе, и очень была этому рада. Рада, что вокруг меня рукотворный бетон, сталь и стекло. Кто-нибудь другой из фейри мог заболеть, едва вступив на порог такого здания, а меня защищала моя смертная кровь. Ну а стражи мои были сидхе — их тоже такой малостью не проймешь.
— Приди ко мне, Мередит!
Он даже руки ко мне протянул, как будто мог дотянуться сквозь зеркало. Кое-кто из сидхе мог и дотянуться, но не думаю, что Таранис из них.
Дойл встал, держа меня за руку, но свободно опустив другую руку и расставив ноги. Узнаваемая стойка. Он готовился в любую минуту вытащить оружие — наверняка пистолет, потому что меч на боку ему пришлось бы брать той рукой, которой он сжимал мою.
Холод шагнул чуть дальше от спинки моего кресла, руки легко касались моих плеч. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять: он готовился к бою, как и Дойл.
Гален встал, разорвав прикосновение. Таранис вдруг оделся золотистым светом, глаза вспыхнули зеленью молодой листвы. Я начала подниматься с кресла — Рис меня удержал на месте.
— Гален! — сказал Дойл.
Гален снова опустился на колено и взялся рукой за мою ногу. Этого было достаточно. Сияние померкло, порыв встать рассеялся.
— Проблема, — отметила я.
Эйб наклонился к моей
— Ох, Мерри, тебе надо больше мужчин. С тобой это постоянно.
Я улыбнулась — он попал в самую точку.
— Не успеть, — сказал Холод.
Я крикнула:
— Биггс, Ведуччи, Шелби, Кортес! Все сюда.
Кортес остался рядом с Нельсон, не давая ей пойти к зеркалу, но остальные поспешили ко мне.
— Мередит, — нахмурился Таранис, — что ты делаешь?
— Обратилась за помощью.
Дойл жестом попросил людей встать между нами и зеркалом. Нас заслонила стена тел и деловых костюмов. Помогло. Что же это за чары, во имя Дану?!
Я знала, знала, что призывать Богиню не следует. Правда, знала. Но я так всю жизнь говорила, точно как люди говорят: «Ради Бога». Никто же не ждет, что Бог и правда ответит?
Вдруг запахло шиповником. По комнате пролетел ветерок, как из открытого окна, хотя никто окна не открывал.
— Осторожней, Мерри, — тихо сказал Рис.
Понятно было, что он имеет в виду. Пока нам удавалось скрывать от Тараниса, насколько часто теперь являлась мне Богиня. В волшебной стране — практически во плоти. Если сейчас она или даже ее тень появится здесь, Таранис узнает и поймет, что меня нужно бояться. Мы еще не были к этому готовы.
Я молча взмолилась: «О Богиня, прошу, помоги мне позже. Не выдавай ему нашу тайну!»
На миг аромат цветов усилился, но ветер стих, а потом и от запаха остался тонкий след, как от дорогих духов, когда их хозяйка вышла из комнаты. Стражи вокруг меня слегка успокоились, а люди не поняли, что произошло.
— У вас изумительные духи, принцесса, — сказал Биггс. — Что это за аромат?
— О парфюмерии поговорим позже, мистер Биггс.
Он смутился.
— Конечно. Прошу прощения. Есть в вас, волшебном народе, что-то такое, что даже бедного адвоката заставляет забыться.
Последняя фраза могла оказаться чертовски близка к истине. Я только надеялась, что никто здесь не испытает на себе, насколько Биггс попал в точку.
— Король Благого двора, ты оскорбляешь меня, мой двор и в моем лице — мою королеву, — объявила я.
— Мередит! — Его голос пронесся по комнате и лаской пробежал по коже.
Нельсон застонала.
— Прекрати! — крикнула я, и голос мой зазвенел силой. — Будешь пытаться меня зачаровать, я погашу зеркало и конец всем разговорам!
— Они напали на даму моего двора. Я требую их выдачи и наказания.
— Докажите их вину, дядя.
— Слова Благой сидхе достаточно, — заявил он.
В голосе уже не было соблазна — только злость.
— А слово Неблагих сидхе ничего не стоит?
— Так свидетельствует история.
Мне хотелось сказать законникам, чтобы они ушли в сторону и дали мне видеть Тараниса, но я не посмела. Пока они его закрывают, я хоть думать могу. И злиться.
— Значит, я, по-твоему, лгунья, дядюшка?