Дура LEX

Палант Борис

— Как хорошо кальвадос пахнет — свежими яблоками, — сказал Романо.

— Это, мой друг, оттого, что мало настоялся. Чем старше и благороднее кальвадос, тем он меньше пахнет яблоками. Это как с духами — духи не должны пахнуть, они должны лишь пробуждать воспоминания и будоражить фантазию.

— Хорошо сказано, Аскольд. Чувствуется, что вы дока не только в иммиграционных делах.

— Иммиграционные дела… Мифы, как и глобальное потепление.

— Я имею дело с реальными людьми.

— Люди реальные, но дела

их часто мифические.

— Ну, таких мы быстро раскалываем.

— Романо, я ознакомился со всеми учебниками, инструкциями и пособиями, которые вы штудируете. Неплохо написано, но мимо цели. Человек гораздо сложнее, чем средний соискатель на политическое убежище, являющийся героем ваших учебников. А научить нюху невозможно. Ведь ваша главная задача — поймать лгуна, не так ли?

— К чему вы ведете, Аскольд? Кстати, можно заказать еще по кальвадосу.

Аскольд подозвал официанта.

— Попроси бармена налить нам настоящего, старого «Буляра», он знает, — сказал он.

Старый «Буляр» был темный, золото еле усматривалось в нем. Пах он уже не яблоками, а скорее как обычный благородный бренди — просмоленной бочкой. Зал постепенно наполнялся посетителями, тихонько постукивали вокруг столовые приборы, то тут, то там раздавался смех.

— В этом «Буляре» пятьдесят сортов яблок, — сказал Аскольд, поднимая бокал. — Некоторые несъедобные, они годятся только для приготовления кальвадоса. Романо, вам нравится Зинаида?

— Ну, раз я ее пригласил в ресторан, то разумно предположить, что да.

— Ответ норвежский, не цыганский. Ладно. Вы помните — она замужем и у нее двое детей?

— Я понял, что с мужем у нее отношений нет и что он скрывается настолько капитально, что даже детям не звонит.

— Правильно поняли, Романо. Скажу больше — Зинаида меня попросила оформить ей развод, и я уже связался с украинским адвокатом по этому поводу. Вас интересует эта информация или вы хотели просто хорошо провести время с Зинаидой?

— Аскольд, я еще не провел с ней ни секунды в неофициальной обстановке. Не слишком ли много вы от меня хотите? Познакомимся поближе — тогда поймем, чего мы хотим. Мне показалось, что она не возражала бы познакомиться со мной поближе. Не так уж много в Америке цыган, которые бы говорили по-ромски, а общий язык и общие корни важны.

— То есть вас больше всего в Зинаиде прельстило то, что она цыганка?

— И это тоже.

— Странно. Я думал, мы влюбляемся в женщину, а не в представительницу какой-то нации. Зинаида придет с подругой, она тоже цыганка. Я с ней встречаюсь. И знаете, мне абсолютно все равно, кто она — украинка или цыганка.

— По большому счету, мне тоже все равно.

— Вы знаете человека по имени Мохаммед Клиоп?

— Нет. Кто это?

— Он из Мозамбика, работает в ООН, в свободное от дипломатических обязанностей время оформляет политические убежища

для африканцев. Использует связи в государственных структурах разных африканских стран для изготовления фальшивых документов, придумывает самые нелепые легенды, на основании которых его клиенты получают политическое убежище в США.

— Вау!

— Думаю, что легенда о кувшине с пауками — его рук дело. Уж слишком она гротескна.

— Да, но я видел оригинальное свидетельство о смерти ребенка, где причиной смерти значился укус ядовитого паука. Это весомое доказательство того, что женщина говорила правду.

— Вот-вот. Именно такие документы и изготовляет господин Клиоп. И чем глупее и фальшивее документ, тем больше на нем золотых печатей, медных кнопок и красно-зеленых тесемок.

— У нас проверяют документы на подлинность.

— Конечно. Именно поэтому Клиоп и делает подлинные документы. Настоящая бумага, настоящие печати и тесемки, мало того, документ за дополнительную плату вносится в архивный реестр. Чем вам не подлинный документ?

— Тогда получается, мы бессильны перед такой искусной ложью. Раз все подлинное — значит, получай убежище.

— А где простой здравый смысл? Почему нельзя было просто убить ребенка, дав ему по голове дубиной? Почему способ был заимствован из джеймсбондовского фильма начала семидесятых? Почему вы не задали два-три дополнительных вопроса? Ведь вывести эту даму из Африки на чистую воду было проще пареной репы. Но вас устраивал миф — все было по учебнику.

— Аскольд, Зинаида цыганка?

— Романо, я адвокат. Если я знаю, что мой клиент врет, я не имею права представлять его интересы, иначе я становлюсь соучастником мошенничества. Не мне вам все это рассказывать. Но то, что вы задали этот вопрос, меня удивляет. Неужели если бы я вам сказал, что история Зинаиды сплошная выдумка, вы бы отозвали свое решение? И как бы вы объяснили начальству свой поступок? И кстати, коль скоро я вам рассказал про африканскую мать укушенного ребенка, почему бы у нее тоже не отобрать статус беженки? А заодно у сотен тысяч других мошенников, которые вешали вам лапшу на уши, а вы им давали политическое убежище. Сколько лет вы уже занимаетесь этой чепухой, Романо?

— А сколько лет вы занимаетесь своей чепухой, Аскольд? Пусть я дурак, но вы используете вовсе не это, а то, что американские законы гуманны, вы бьете на жалость ко всем жертвам преследований. Вы нечестно играете, Аскольд.

— Получается, ваши предки из Норвегии и Венгрии сюда заехали честно, я сюда заехал честно, а вот Зинаида, если ее история лжива, чего я ни в коем случае не подтверждаю, заехала нечестно.

— Аскольд, я не поверю, что цель вашего прихода сюда заставить меня сменить профессию. Пусть все нечестны, но хоть сейчас мы можем поговорить по-честному между собой? Зинаида цыганка?