Дура LEX
Шрифт:
— В Америке миллионы людей годами живут нелегально, и я тоже могу жить нелегально. Чего убиваться по пустому поводу?
— Вера, я ни разу не сказал тебе слова, которые принято говорить женщинам, с которыми спишь, ешь, с которыми проводишь время. Я и сейчас не могу их выдавить из себя.
— Тебе мешают иммиграционные законы?
— Да. Не только предчувствия, но и здравый смысл говорит мне, что наши отношения не могут длиться долго, что скоро ты уедешь к себе на родину — там дети, родители. Это мексиканцы могут годами жить в Америке нелегально, потому что так
— Ну и чем же я отличаюсь от мексиканцев? Или ты подумал, что я с дочками рассталась ради ресторанов? И зачем ты завел этот разговор? Я же не спрашивала тебя, почему ты не говоришь мне слова, которые принято говорить женщинам. Может, я тоже не все слова говорю.
Аскольд встал, закурил. В тот день они опять не сказали друг другу тех самых слов, которые мужчины и женщины говорят друг другу, если они вместе спят, едят и проводят время.
— Зиночка, почему ты такая бледная? У тебя все из рук валится.
— Римма, у меня завтра интервью. Завтра решается моя судьба и судьба моих детей. Я часами готовилась, но на этом экзамене отметок не ставят. Либо — добро пожаловать в Америку, либо пошел к черту. Римма, я боюсь. Я знаю, что помочь мне может только чудо.
— Я слышала, что многим дают политическое убежище. У моей приятельницы двоюродный брат, очень толковый инженер из Баку, недавно получил. Наверное, они увидели, что он будет очень полезен Америке. Он в Баку работал в каком-то нефтяном институте. Вы молодая, трудолюбивая, вы тоже нужны Америке.
— Риммочка, адвокат мне говорил, что это лотерея, что им плевать на бывшие заслуги и личные качества.
— Чего же вы тогда так много готовились?
— Подготовка — это как купить лотерейный билет, без которого шансов на выигрыш просто нет.
— Зина, давайте уложим Йосю спать, и я вас отпущу.
Йося спать не хотел, но Зинке отказать не мог. Он как всегда облапал ее, когда она помогала ему добраться до постели. Последнее время он упрямо называл Зинку женой, но Римма не ревновала, а только приговаривала: «Старый йолт-развратник…»
Улегшись, Йося попросил Зинку почитать ему газету. Зинка взяла свежий номер «Русской рекламы» и вслух прочитала статью о тараканах-убийцах в Латинской Америке.
— Что в Израиле? — спросил Йося.
Зинка нашла короткую заметку о внутрипартийной борьбе в «Ликуде» и зачитала ее Йосе.
— Какой прогноз погоды? — спросил Йося.
Зинка отчиталась и по этому вопросу. Подошла Римма с пледом.
— Боже, это еще что такое?! — вскричала Римма.
Зинка оторвалась от газеты и посмотрела на Йосю. Глаза его были закрыты, он спал. Зинка скользнула взглядом ниже и увидела, что у Йоси эрекция. Римма накинула плед на Йосино причинное место и сказала:
— Вот это, Зиночка, настоящее чудо. Увидишь — тебе дадут политическое убежище.
Иммиграционный центр по предоставлению политического убежища, в чью юрисдикцию входит Бруклин, находится в самом начале Лонг-Айленда, в городке, который называется Роуздейл.
На входе в зал ожидания
Раскрыв Зинкин паспорт, один из охранников сказал на чистом украинском языке: «Яка гарна дывчына».
— Расслабься, Тарас, — сказал охраннику Аскольд, — а то террористов прозеваешь.
— Да только за одно это слово я могу тебя арестовать, — взъерепенился Тарас. — Думаешь, раз адвокат, тебе все можно?
— Это ты, Тарас, думаешь, что, если форму нацепил, тебе все можно. Смотри у меня — сейчас позвоню директору иммиграционной службы и скажу, что ты позволил себе замечания сексуального характера в отношении женщины, которая была жертвой преследований со стороны украинских националистов. Вот от таких, как ты, она и просит убежища. Убежала она от них, а они уже давно здесь. И вообще мне неясно, как ты, украинец, попал в Америку в конце семидесятых — тогда сюда только ненавистных тебе евреев пускали. А может, ты за жида себя выдал, Тарас?
Зинка никак не ожидала такого разговора в этих стенах.
Через несколько минут после того как Аскольд и Зинка уселись, пришел переводчик Валерий, которого нанял Аскольд на четыре часа работы. Валерий радостно поприветствовал Тараса, когда тот рылся у него в портфеле, спросил, видел ли Тарас последнего Джеймса Бонда.
— Нет еще, — ответил Микола.
— Обязательно посмотрите, вы копия последнего Бонда.
Тарас заулыбался, поправил кобуру на поясе и вдруг злобно посмотрел на Аскольда, сидящего неподалеку рядом с Зинкой.
Почти все соискатели статуса беженца, сидящие в зале, были китайцы, разбавленные несколькими пакистанцами или индусами да парой албанцев. О том, что они албанцы, Зинке сообщил Аскольд — он знал адвоката, который сидел с албанцами и что-то им рассказывал, очевидно, на албанском языке. Потом албанский адвокат встал и пошел в туалет. Он был маленького роста, пиджак доходил ему чуть ли не до колен, на каждом пальце по перстню. Длинные черные волосы коллеги Аскольда, чем-то обильно смазанные, блестели. Зинка подумала, что никогда в жизни не доверилась бы такому адвокату, потом вспомнила Марка Лифшица и еще раз поняла, что она дура.
Переводчик Валерий, оказалось, знает Зинкину легенду досконально. Время от времени он задавал Зинке вопросы по легенде, уточняя какие-то обстоятельства. Зинка поняла, что Валерий не в курсе того, что ее легенда от начала и до конца выдумана, что правда в ней только ее имя и фамилия, ну и страна гражданства.
— Боже, через что вам пришлось пройти, — вздыхал Валерий. — Свинью зарезали, негодяи! Я очень люблю собак, вернее маленьких собачек, так вот, я не представляю, что со мной было бы, если бы моего Цимеса зарезали.