Дурак космического масштаба
Шрифт:
— Эрцог, ты плохо выглядишь.
— Тогда — Аний или "мой лорд".
Я улыбнулся.
— Аний — это для меня слишком фамильярно. А "мой лорд"…
Он понял. Какой же он имперцу "мой".
— Говори просто на "ты". Я скучал по тебе, хаго. Без тебя мне никто не хамит… Оказывается, это скучно. Почему ты обратился ко мне?
— Я могу не отвечать? Мне сегодня задавали этот вопрос раз 200.
— Не отвечай. Я почитаю, что ты мне тут переслал. Потом свяжусь. Ты можешь выходить на меня через запрос на личный код, или — через дежурного. Но ни в коем случае не через
Он выключился, но я успел заметить, что в кабинет кто-то входит.
Что ж, что хотел, я сделал.
Вышел в приёмную. Вместо Дьюпа обнаружил там Леса, которого сгрёб и основательно помял. Лес был в полной спецоновской форме, которая ещё больше подчеркивала, как он возмужал.
Дьюп вошёл вместе с Оби Лекусом. Я сделал любезное лицо: у Оби были свежие капитанские нашивки. Но лендслер не дал нам раскланяться, а сразу двинулся в кабинет и плотно закрыл дверь. К моему удивлению, Лес тоже вошёл.
— Рыба клюнула, наконец, — сказал Дьюп спокойно. — Фон Айвин связался с капитаном, он кивнул на Лекуса, и очень желает его видеть.
— Может, вместо Лекуса мы ему сразу отправим взрывное устройство? — пошутил я.
— Нет, — не принял тона Колин. — Генериса будут судить. Публично.
Я вздохнул с притворным разочарованием.
— А у меня были для Душки такие интересные личные предложения в плане модификации взрывных устройств.
— "Душка" мне нравится, — сказал Дьюп. — Это подойдёт.
Лекус кивнул. Лес стоял у него за спиной, как ординарец.
— Я только не понял, что тут делает мой крестник? — спросил я, переводя взгляд с Леса на новоявленного капитана. — Вы, Лекус, вылетаете в пасть к Душке, а он?
— И он тоже вылетает, — ответил мне Колин. — У мальчика хорошие нервы. Он там пригодится.
Я внимательно посмотрел на Леса. Тот едва не улыбался. Ну, ясно, доволен назначением и рад, что такой самостоятельный. Полный щенячий набор.
— Капитан Лекус, — сказал я, поманив Оби в сторону. — На два слова.
Я ему действительно сказал всего два слова, на тему того, что задушу, если по его вине с мальчишкой что-то случится. Кажется, он меня понял.
Потом Дьюп улетел на соседний континент, а я, наконец, нашёл время побыть наедине с Вланой.
Два месяца на Къясне я провел без гормональной терапии, которая сдерживает нашего брата, пока мы в космосе, провел в окружении девчонок и женщин. Но сексуальный контакт у меня был только один. Меня к нему вынудили. И после я понял, что сам не хочу уже вообще ничего. Мне нужно что-то большее, чем секс и это, большее мне могла дать только Влана. А значит, женщина у меня теперь только одна. У неё — многоразовая девственность. Это война.
Я сидел на кушетке возле медицинской капсулы с телом Вланы в комнате, смежной с кабинетом Колина. Я знал, что никто сюда не войдёт: охрану помещений спецона на Аннхелле Дьюп инструктировал сам, к тому же у дверей и во дворе находились мои парни.
И я был погружен в себя совершенно, не отвечая на внешнее. Когда закружилась вдруг голова, подумал сначала, что это следствие неудобной позы или усталости. Но это
Меня потянуло в сон, сознание расплавилось. И я увидел кого-то вокруг меня. Вернее, больше ощутил, чем увидел. Чужие тени были призрачными, я до конца не понимал, дремлю и, или действительно что-то происходит.
Мне рассказывали о таком. Эйниты называют это состояние "зов", душа как бы зависает в многомерности, ещё соприкасаясь со своим носителем, но уже неявно и нечётко. Меня притягивало другое место, где находились бестелесно такие же, как я…
Но я не хотел сейчас отрываться от Вланы, я хотел быть с ней. И сознание моё скользнуло словно бы по намагниченной нити, я на миг ощутил себя над переплетением мировых линий…
Эйниты не вмешиваются. Когда они лечат — то просто выравнивают жизненную силу пациента, пользуясь своей личной жизненной силой.
Я вспомнил. Нужно, чтобы был контакт сгустка энергии в паутине нитей с моей нервной системой. И нужно осторожнее — если нервная система не выдержит, я сделаю только хуже.
Я искал там, в переплетениях бытия Влану, её жизнь — маленький тусклый серый шарик. Напряжения не было. Всё казалось таким легким и простым…
Я ощутил биение мерцающего серого сгустка на линиях бытия, попытался соотнести это чувство со своим внутренним миром, где цвет был живой и красный.
Не знаю, вышло что-то или нет, но это было не трудно. Просто контакт или возникал, или терялся. Может, я не умел прикладывать усилий, или усилие требовалось какого-то другого, непривычного порядка? Но как нагрузку я его не ощущал. И мне показалось вдруг, что у меня получилось. Пришла уверенность, радость. Я изменил что-то. Серый шарик откликнулся…
Я открыл глаза и посмотрел на Влану: сероватое лицо, дыхание, заметное только аппаратам.
Глупое, неумелое животное!
На меня вдруг навалилась непонятная усталость. Не стоило разделять её с Вланой. Я осторожно поцеловал её и вышел.
Глава 9. "Что угодно богам?"
— … только Беспамятным угодно такое самомнение, Аний. Ибо "Астаи э амоэ претопатротэ", что в приложении к современной ситуации я перевёл бы как "промедление подобно оскорблению". Тем более, пока ты разваливал здесь всё, что только можно было развалить, я нашёл нового союзника…
— Ты искренне полагаешь, что фон Айвин — новый союзник? — усмехнулся Локьё, откидываясь в кресле.
Бгоро Тауэнгибер с нервностью породистой лошади мерил шагами немаленькую, в общем-то каюту, но он был высок, порывист, и простора ему не хватало.
— Фон Айвин… — начал регент на возвышенных тонах.
— Проститутка, — с вежливой улыбкой осадил его эрцог. — Пользованная неоднократно и не только нами. Фон Айвин непоследователен и труслив. Невольным союзником он может быть, но не более того. За его спиной маячит военный министр, человек давно и безнаказанно продажный. Он уже сам не знает, кому служит. А ты, Бгоро, до этого времени даже с алайцами боялся связываться. И не представляешь, что значит иметь дело с людьми беспринципными и продажными в самой своей сути.