Дурак космического масштаба
Шрифт:
— Да, допрос — дело хорошее, — медик пометил что-то в блокноте и посмотрел на просвет добытую из меня кровь.
— Ну и что? — спросил я. — Плавает кто-нибудь?
Медик покосился.
— Кто бы тут ни плавал — теперь доплавался.
— Надеюсь, меня не в карантин?
— Да что вы. Вы у нас некий оплот инфекционной невосприимчивости, как я понял. Да ещё и… гм…довольно заразный оплот.
— Так точно. Со всеми вышеперечисленными, а так же с некоторой частью личного состава "Абигайль", буквально ел из одной миски. В чём не раскаиваюсь.
— И с алайцами? — поинтересовался медик.
—
Медик упаковал кровь в контейнер. Смерил меня оценивающим взглядом:
— Вы уж тут жизнью без нужды не рискуйте… до результатов анализов. Я с вами лично свяжусь.
— Да спасибо, приходите ещё, только банку берите побольше.
И зачем я так пошутил, дурак?
Мерис едва дождался, пока медика сдует.
— Тебе Колин совсем ничего не говорил?
— Ну, могу дословно, — я пожал плечами. — Сказал, присмотрись там…
— Я не об этом, — резко перебил Мерис. — Что он сам планировал делать, говорил?
— Нет, вообще ничего.
— Вот же дрянь земная! — Мерис был сразу и зол и расстроен.
— А что случилось-то?
— Комкрыла полчаса назад отписался, что этот твой психованный Дьюп или сел на Плайту, или вроде того. По крайней мере, он там на малой шлюпке с кучей зондов болтается и чем-то занят. Как будто не знает, чем это грозит. Рассказывай, что за документы ты ему отдал! — Мерис завёлся нешуточно, и я сразу сдался.
— Я не читал.
— Ещё веселее. Сдохнет же, зараза! Сдохнет! — генерал выругался и открыл бар. Спросил сквозь зубы:
— Налить тебе?
— Я и так налит уже до горла.
Сел. До меня начало доходить.
— Не хорошо это всё, Виллим, — я старался хоть как-то успокоить его, хотя бы своими интонациями, собственным внутренним равновесием.
— Не хорошо, — Мерис нацедил из высокой бутылки какую-то дрянь, и засыпал жидкость кубиками льда. Эстетика процесса его не интересовала. — Ты с ним тоже ел "из одной миски"?
— Очень давно. Боюсь, что сейчас это уже не считается. Хотя мы были тогда все довольно близко, на Кьясне…
— У него же тоже это "сияние"?
— Думаешь, пронесёт?
— Да хрен его знает!!!
Я смотрел на Мериса и понимал теперь, что он не меньше меня привязан к Колину. И сейчас ему здорово не по себе от неподконтрольности происходящего.
Похоже, эта общая привязанность и была единственным мостиком между нами. Генерал и меня терпел только из-за Дьюпа. С ним-то самим мы редко совпадали во взглядах.
И ещё я понял, что теперь отличил бы, по-настоящему психует Мерис, или комедию ломает, а вот тогда, когда он "сдал" мнимого лендслера террористам — отличить не смог. А ведь это было так просто: и лицо сейчас у Мериса совершенно другое, и капельки пота у границы волос на висках, и в глазах такое, что не сыграешь.
Весь экипаж "Коры", и больше половины экипажа "Абигайль"… А остальные — живы? Что же я не спросил-то, дурак? Живой остался хоть кто-то?
Значит, эрцог знал, что алайцы невосприимчивы… Эрцог много чего знал. А рассказал то, что посчитал нужным. Политика, чтоб её дакхи съело. Опять эта проклятая политика.
Но мне нельзя сейчас заводиться.
"Ами танати, дая тэ ла эоли…" "Мать изначального, защити меня от моего гнева…"
И мне стало легче. Сознание, правда, затуманилось немного, потому что течение времени внутри меня стало иным, чем снаружи. Но думать в таком состоянии удобно. В нём вообще удобно. Только я ещё не умел удерживать себя в нём достаточно долго.
— Что там было-то с "Корой" и "Абигайль"? — спросил я, подождав, пока Мерис вытряхнет в себя содержимое стакана и нальёт ещё.
— Ты не в курсе что ли?
— А откуда? Хоть в общих чертах скажи, с чем дело имеем?
Мерис задумался. Полез в сейф, начал копаться там раздражённо ещё, но, кажется, успокаиваясь. Он тоже верил, что я что-нибудь придумаю. Сказал же медик, что я не восприимчив к инфекции. Может, и Дьюп тоже…
Мерис пробежал глазами несколько пластиковых распечаток, посмотрел на меня, вздохнул. Ему не хотелось тратить время на объяснения.
— В своё время, чтобы выкурить хаттов из нор, экзотианцы создали "борусы" — гибриды вирусов и бактерий. Сначала это был некий вирус, в структуру которого ввели нанобактерии. На том этапе дело казалось простым и забавным. Вирусы были нужны, чтобы инфицировать живые клетки хаттов, а нанобактерии, встроенные в механизм размножения вирусов, вызывали окисление механических частей того самого "живого железа" из которого наполовину состояли хаты. Однако учёные редко останавливаются на чём-то, а в крови человека тоже есть железо. После войны разработки продолжались. Новые штаммы борусов выявили тенденцию к самоорганизации. Теперь генетически изменённые вирусы вступали в определённый диалог с иммунитетом жертвы. Сначала — при близком контакте, позже и при контакте на расстоянии. Вирус как бы готовил живой организм к любому случайному соприкосновению. Когда это выяснили — лаборатории законсервировали. Потому что на том этапе полностью обезвредить вирус не удалось. Болезнь необратима. Мы успели выяснить, что первым делом борусы разрушают в организме жертвы информационные связи, затем кровь и саму способность организма к кроветворению. Мало того, даже бесконтактно они серьезно поражают иммунитет тех, кто с ними работает. Никакие защитные средства не помогают. Играет роль только сопротивляемость организма. Потому ты и заинтересовал нашего медика. И последнее, — Мерис помедлил. — Борусы достаточно активно изменяются…
Экскурс в историю вопроса почти совсем успокоил генерала. Он налил себе ещё из той же бутылки, но отхлебнул совсем немного.
— А с Корой… Экипажа Коры не существует, Агжей. Можно ли эксплуатировать сам корабль — непонятно. Часть экипажа "Абигайль" вроде бы не заразилась. Из заразившихся — в живых на этот момент человек сорок, все — в крайне тяжелом состоянии. В изоляции. Теперь андроидов для ухода за больными у нас достаточно, но поначалу и медики нахваталась этой дряни. Выживет ли кто-то — неизвестно. И неизвестно, сколько у нас "контактных" больных. Заражение проявляется не сразу.