Дураки
Шрифт:
Месников не понял. Виктор Евгеньевич пояснил:
— Это мой любимый председатель колхоза Старобитов любит повторять. В балете конкурс, а в колхозе работать приходится с тем, кто есть... — Дудинскас помолчал, — Что с того, если эти новые хлопцы нам не очень нравятся? Кому-то и вы не нравились, но здесь не балет. Хотя, как видите, профессионалы и им нужны...
Месников настороженно кивнул. С этим нельзя не согласиться.
— Ну да, — сказал он, все еще не совсем уверенно. — Управлять государством, тем более новым и, — перейдя на шепот, — я вам честно скажу, непонятно, куда идущим, — этому нужно учиться. — Месников снова вздохнул. — А когда им учиться? Времени-то нет,
Дудинскас почувствовал, что Владимир Михайлович его как бы прощупывает. И сразу принял подачу:
— Эта оппозиция — говно, — сказал он, умышленно педалируя. — Я в этом уже убедился (это было правдой, что с того, если и не совсемполной). — Общество слепых и глухонемых. Или самонадеянные юнцы с улицы, или выкинутые и обиженные пенсионеры...
Месников на глазах оживлялся. Виктор Евгеньевич продвинулся дальше, постепенно разгоняясь:
— Хочешь не хочешь, но приходится признавать реальность, — повторил он Месникова. — Она в том, что за Батькупростые люди... Чего же на него катить за то, что он простоват? Политик, тем более глава государства, должен вести туда, куда хочет идти народ... Что злопыхать и умничать? Прошлепали выборы, теперь пыхтят, все им не так. Ну пацаны еще ладно, но старперы — туда же! Им-то кто мешал себя проявить?..
Подстраиваясь к Месникову, Виктор Евгеньевич, конечно, лукавил, но не совсем. Он ведь и действительно приблизительнотак думал.
— Я даже написал обо всем этом статью. Пора, наконец, расставить акценты и посмотреть правде в лицо...
— Вы даже не представляете, — Владимир Михайлович из-за стола встал, — как сегодня намэто нужно! — подойдя к шкафу у стены, он отодвинул стекло и порылся в бумагах. — Между прочим, у меня к вам и конкретная просьба есть. Уже, так сказать, в новой должности.
— Ваша просьба — для нас приказ, — шутливо щелкнул каблуками Виктор Евгеньевич. Чтобы так, с первого раза, продвинуться, он и мечтать не смел. Хотя и надеялся.
— Ладно вам!.. Приказ... Надо бы папку изготовить. Президентскую. С новым флагом и гербом на обложке. Тираж, правда, небольшой... Но сделать ее надо так, как можете только вы. Чтобы понаряднее была, может быть, даже с золотым тиснением... Сами понимаете...
— Ну да, лицо государства, — Дудинскас вспомнил Родченко.
— Это конечно. Но мне это необходимо еще и для того, чтобы как-то повернуть его в вашу сторону, обратить, так сказать, позитивное внимание, — снова перейдя на шепот. — Мне кажется, емусейчас это даже важнее, чем вам. Не хватает поддержки... Тем более если вы написали статью...
— По такому поводу выполним даже многоцветный конгрев, — сказал Дудинскас, тут же пояснив: — Это технология такая: тоже тиснение, только выпуклое, у нас пока нигде не применялась.
Надо ли говорить, что ответственный заказ был исполнен в режиме «молния». Правда, Гоша Станков поначалу взвился:
— Не буду делать! Противно шестерить...
— Если кому-то не очень нравится президент, — твердо сказал Дудинскас, — это вовсе не значит, что врачи не должны лечить, повара могут не готовить и в государстве не должно быть профессионально выполненной представительской продукции.
Довод сработал, и неделю спустя Дудинскас уже сидел в приемной, нетерпеливо дожидаясь Месникова. Получив готовую папку и, не доверяя своему
Вернулся он без папки и обескураженный:
— Получилась лажа.
— Кто делал? — растроганно спросил БатькаГлавного Координатора, увидев лакированную обложку с «попугайчиком», как прозвали в «Артефакте» цветастый герб Республики, который в цветном тиснении был похож на какаду.
Месников, ловя момент, рассказал про Дудинскаса.
Тут по лицу Всенародноизбранногопрокатилась тень.
— Разве он еще и этим занимается? Вот и занимался бы, а не лез в политику.
— Он уже и не лезет.
— Тогда почему он финансирует Столяра?
Вернувшись, Месников потребовал объяснений.
— Это соответствует действительности, — объяснил Дудинскас, — с точностью до наоборот. Столяр исправно платит «Артефакту» по всем счетам.
— Значит, опять кто-то Батькунакрутил...
Но тут пожарной сиреной загудел зуммер прямого телефона. Едва схватив трубку, Месников вскочил и с неожиданной при его массе стремительностью ринулся к выходу.
— Чей это флаг? — мрачно встретил его Всенародноизбранный,потрясая папкой перед лицом Главного Координатора.
— Наш, — неуверенно ответил Месников.
— Ваш?! Или... Или, может быть, вашего Дудинскаса?
Буквально через несколько минут Виктор Евгеньевич с Гошей Станковым уже летели в машине по городу, рассматривая флаги — на Совмине, горисполкоме и облисполкоме, на резиденции...
Точно такие же флаги, как на папке «Артефакта», спокойно развевались повсюду.
Станков уже успокоился и поглядывал на приятеля с укором:
— Мы же специально проверяли. Везде флаги, как у нас...
— Но что нам с того! — взорвался Дудинскас. — Что с того, что везде такие же олухи, как и мы...
И действительно, на всех флагах был изображен белый орнамент на красном поле, а надо наоборот. Или иначе? Везде красный орнамент на белом поле, а надо... [75]
75
Государственный символ недавно сменили, вернувшись к прежнему — мрачновато-красно-огурцовому, который юные циники тут же окрестили: «Закат над болотом». Еще и официальные итоги референдума были не подведены, как соратники Всенародноизбранно-го, забравшись на крышу резиденции и не скрывая ликования, прямо перед телекамерой разодрали в клочья отчего-то ненавистное им бело-красное полотнище. Сам Павел Павлович Титюня на крыше, подписывая фломастером лоскуты, раздавал их соратникам на сувениры.
Над всеми официальными зданиями государства развивались неправильныезнамена.
Но кто, кроме Всенародноизбранного,это заметил? Кого, кроме него, хоть что-нибудь в этом государстве так занимает, кому, например, не безразлично, за что голосовать?
Вот и приходится — все самому.
История с флагом далась Месникову непросто. Хотя в конце концов все обошлось: чиновников, виновных в головотяпстве и утверждавших эскизы, наказали, папки изготовили новые, расходы списали, да и в стране со знаменами навели порядок.