Дураков нет
Шрифт:
– Шути над кем?
Карл пропустил его слова мимо ушей.
– Ты видел Тоби в конторе?
– Видел, – ответил Салли.
И если увиденное не застало бы его врасплох, он хорошенько все разглядел бы. Карл Робак так сиял, что Салли подумал было, не рассказать ли ему о случившемся, просто чтобы проверить, удастся ли испортить Карлу настроение. Но его удержала возможность, пусть призрачная, что Тоби Робак показала ему грудь в качестве некоего аванса, который он вернет, когда рядом не будет внука. В конце концов, он давно с ней флиртует. Тоби, пожалуй, поступит глупо, если взаправду влюбится в Салли, но раз уж она взаправду влюбилась в Карла Робака, почему нет?
– Она ничего тебе не сказала? – Карл лыбился как сумасшедший. – А впрочем, ладно, –
Салли вдруг догадался.
– Что? – спросил он. – Только не говори, что она беременна.
– Залетела, как чирлидерша, – подтвердил Карл и улыбнулся еще шире, так что Салли, досадуя на себя, невольно улыбнулся в ответ.
Некоторое время оба молчали.
– Ну что, – наконец произнес Карл Робак, – теперь ты, наверное, захочешь быть крестным отцом?
– Не могу же я быть и отцом, и крестным отцом, – сказал Салли. – Ты тоже должен хоть как-то поучаствовать, черт побери.
– Непременно. Хватит красавчику шляться. Я теперь понимаю, – продолжал Карл, надевая тяжелую куртку, перчатки, твидовую кепку, – что на самом деле мне всегда хотелось быть отцом. Странная штука мозг, да?
– Еще бы, – согласился Салли. – Ловко ты нас дурачил. Мы-то думали, ты просто козел. Как думаешь, надолго тебя хватит?
Карл глубоко вздохнул:
– Я уже три дня живу монахом, у меня никого, кроме Тоби, и даже не хочется. И мне хорошо как никогда. Почему ты мне не сказал, что можно прожить и без стояка? Я бросаю пить, играть, курить и так далее. Все, кроме плохих компаний, вот именно потому я сейчас с тобой и разговариваю.
На улице перед вагончиком Карл издал Тарзаний вопль, колотя себя по груди.
– Белый охотник заделал ребенка! – заорал он. – Поехали на двух машинах. Встретимся возле дома.
Салли согласился. Направился было к забору, но осознал, что Уилла нет рядом. Внук по-прежнему стоял на крыльце вагончика и нервно оглядывался в поисках Распутина, но того нигде не было.
– Где он? – спросил мальчик.
– Иди сюда, – позвал Салли. – Возьми меня за руку.
Уилл опасливо повиновался.
– Вот он, – сказал Уилл, заметив собаку.
Распутин, скрестив лапы, прислонился к забору возле ворот – казалось, он отдыхает. Если бы он был человеком, то по его позе можно было бы подумать, что у него перекур и он сейчас зажжет сигарету.
– Жалкое зрелище, черт побери, – заметил Карл, проходя мимо своего верного, некогда сторожевого пса. Распутин слабо качнулся, не в силах выпрямиться. Он явно опять потерял равновесие и привалился к забору, чтобы не упасть.
Карл обошел пса, осторожно отодвинул его от забора и усадил прямо.
– Знаешь, кого он мне напоминает? – спросил он у Салли и, не успел тот ответить “нет”, добавил: – Тебя.
Салли кивнул:
– Точно. И прибор у него что надо. Я раньше как-то не замечал.
Полдень застал мисс Берил на кухне, она разглядывала содержимое шкафчика, раздумывая, не поесть ли супа, – не потому что проголодалась, а потому что надо. Для своих лет она отличалась отменным аппетитом, но в последние две недели совершенно его лишилась. Но хуже всего, что мисс Берил знала почему, и вовсе не потому, что, как утверждала миссис Грубер, была фраппирована тем, что какой-то псих устроил у ее дома стрельбу. И не потому, что, как предполагал Клайв-младший, решила в этом году не путешествовать и, как следствие, не знала, чем себя занять. Обычно конец декабря выдавался оживленным, она готовилась к праздникам и к грядущему путешествию за границу. Клайв-младший считал, что ей все-таки стоит съездить. В этом году мисс Берил собиралась в Африку, надеясь найти там подружку Инструктору Эду. Быть может, если Эда удовлетворить, он перестанет нашептывать ей на ухо бунтарские глупости. Она подумывала прикупить для него какую-нибудь терпеливую женскую маску, которая не откажется разделить стену с угрюмым старым оборотнем вроде Эда, с тех пор как она стала прислушиваться
Ее решение в этом году отказаться от путешествия означало, помимо прочего, что Эд останется без подружки. На выходных мисс Берил, сознавая, что свободного времени у нее теперь будет в избытке, отправилась с миссис Грубер в путешествие в Шуйлер-Спрингс и купила в неоправданно дорогом магазине товаров для хобби самый сложный пазл, какой только нашла. А миссис Грубер купила игрушечную пружинку, заявив, что никогда такого не видела. “Она совсем как живая”, – твердила миссис Грубер, когда пружинка, точно по собственной воле, спускалась по устроенной для нее лесенке.
По дороге домой мисс Берил свернула не туда – а ведь тысячу раз бывала в Шуйлер-Спрингс – и осознала ошибку, лишь когда они проехали под федеральной автомагистралью и услышали рев фур, направлявшихся в Канаду. Миссис Грубер, никогда не замечавшая ничего, что мелькало за окном машины, понятия не имела, что подруга ошиблась, и это давало мисс Берил возможность поискать решение. Останавливаться и разворачиваться в три приема на проселочной дороге ей не хотелось, в этом случае даже миссис Грубер догадалась бы о ее оплошности. И мисс Берил проехала еще милю-другую, свернула направо на перекрестке сельских дорог и направилась на юг (по крайней мере, мисс Берил на это надеялась), а потом при первой возможности вновь повернула направо, теоретически на запад, к Бату. Так и оказалось. Дорога привела их обратно, они вновь проехали под федеральной автомагистралью, миновали супермаркет и выбрались на четырехполосное шоссе, ведущее к городу. Когда они миновали щит с демоническим клоуном близ будущего луна-парка, миссис Грубер – она проезжала мимо уже раз пять и прежде не замечала эту рекламу – вдруг воскликнула: “Ой, смотри, дорогая! Это же Клайв-младший!”
Заснеженный зимний пейзаж на пазле, купленном мисс Берил в Шуйлер-Спрингс, напомнил ей стихотворение Роберта Фроста, которое она столько лет читала восьмиклассникам. Лес на пазле тоже был чуден, темен и глубок [43] – переплетенье черных веток.
– Почему именно этот? – недоумевала миссис Грубер. – У меня от него душа не на месте.
И теперь мисс Берил жалела, что не прислушалась к подруге. Если не брать в расчет Роберта Фроста, выбор был неудачный. Небо на пазле было почти того же цвета, что и снег, мисс Берил собрала края, и дело застопорилось. В неразберихе белого и черного (не говоря уже о сером) трудно было понять, где должен быть тот или иной фрагмент, на переднем или на заднем плане, слева или справа. В среднем мисс Берил за час удавалось подобрать один или два фрагмента, да и то наугад, если повезет. Она поняла, что дольше не в состоянии вглядываться в пазл, ей нужен отдых, и быстро приучила себя не подходить к окну гостиной, как прежде, не смотреть на деревья, поскольку ей неизменно казалось, будто пейзаж за окном повторяет пазл. Лучше уж пойти на ярко-желтую кухню.
43
Р. Фрост. “Остановившись на опушке в снежных сумерках”. Перевод Г. Кружкова.
Но сегодня, разглядывая шкафчик с супами и пытаясь усмотреть причину своей замкнутости и смятения в пазлах, неправильных поворотах и незнакомцах с ружьями, она вынуждена была признать, что они ни при чем. Дело в том, что она поступила дурно, вот от этого у нее и пропал аппетит.
Она надолго запомнит выражение лица Салли, когда тот наутро сказал ей, что Клайв-младший, видимо, прав и ему, Салли, действительно лучше съехать. На следующий день после того ужасного случая Салли заглянул к ней, собираясь на работу, произнес, как обычно: “Вижу, вы все еще живы”, но когда чужаки палят по соседнему дому, приняв его за твой, старая шутка обретает новый смысл, и это понял, кажется, даже Салли. В руках у него были рабочие ботинки, и он поискал глазами стул королевы Анны.