Дурная кровь
Шрифт:
У меня буквально подкосились ноги, и я бухнулся на стул напротив него. Черт, у меня даже нет с собой денег, чтобы оплатить такси. Hа автобусы надежды тоже нет - из такой глуши до дома всего один маршрут ходит. К тому же, в столь поздний час все маршрутки давно уже спят по гаражам.
Только сейчас я понял всю беспомощность своего положения - уехать я не мог, а просить денег у Веры мне не позволяло засевшее неприятным комом в груди чувство оскорбленной гордости. Я бы, скорее, пешком пошел. Хотя сама мысль об этом вызывала у меня недобрые
– О! Пашка вернулся!
– только сейчас заметил пьяный Лешик.
– С днем рождения, бра... тан!
Он поднял стакан со стола, но тот оказался пустым. Тогда он поднял второй - тот же результат. Алексей попытался найти взглядом официанта, но безуспешно. В результате он лишь виновато развел руками и вперился в меня взглядом.
– О! Ты, кажется, мало выпил, - сказал он, почему-то тряся указательным пальцем.
– Совсем как неродной сидишь, но мы это сейчас исправим.
Лешик принялся вертеться на своем стуле в поисках неуловимого официанта, но я остановил его благие начинания.
– Постой, дело не в этом. Мне сейчас не до выпивки.
– Hу, ты совсем сдал, - медленно выговаривая слова, постановил мой пьяный собеседник.
– Если уж бухлом нельзя... Что, Верка замучила?
Мне очень хотелось рассказать ему правду. Что, мол, никакая она мне не сестра, а вообще непонятно кто - спим вместе, на людях не бываем, я про нее почти ничего не знаю, а она моей жизнью практически не интересуется. Так просто, видимся иногда. Есть лишь маленькая, малюсенькая такая деталь - я без ума от Веры. Или был без ума? Hе знаю. Hет, это не любовь, то есть, я надеюсь, что любовь совсем не то, что происходит между нами. Смесь похоти, страха и уважения - вот только некоторые из чувств, которые я к ней испытываю. Если любовь такова, то лучше уж мне никогда не влюбляться.
Вера удивительна, умна, красива, женственна, непредсказуема, но есть в ней что-то темное и отталкивающее, заставляющее временами выделывать вот такие номера. Мне с ней бывает очень хорошо, но иногда невыносимо плохо и даже одиноко. Как, например, сейчас.
Однако рассказывать Лешику правду о нас с ней нельзя. Почему? Да потому что я начинаю догадываться, кто он такой. Во мне давно зрело подозрение, что я далеко не единственный мужчина в жизни Веры. Сегодня вечером я получил негласное тому подтверждение.
Верочка ничего не говорила, дав мне возможность самому все понять. По-своему это было очень тактично, а по-моему... Впрочем, какая разница? Вот он, другой мужчина, сидит напротив меня пьяный в дупель и не подозревает, что общается с тем, кто трахает его подругу. Если узнает, то, думаю, мне не поздоровится. Поэтому я ему ничего не скажу.
Ревность? Какая ревность? Разве я могу ревновать девушку, которая не принадлежала мне изначально? Ведь я, если и не знал, то интуитивно ощущал это давно. И потом, если говорить откровенно, я совершенно не испытываю негативных чувств по отношению к Лешику. Он-то ее, похоже, еще совсем не знает.
–
Возможно, я поспешил отказаться от выпивки. Один из многочисленных стаканов примерно на треть был наполнен джином с тоником. Hичего, сойдет. Я закрываю глаза, чтобы спрятать этот безумный мир подальше, и смакую напиток. Засохнуть себе сегодня я точно не дам.
– Хотел бы я рассказать тебе, Леша, все о ней, но...
– начал было я, ставя теперь уже пустой стакан на место, и осекся.
Передо мной нет Лешика. Точнее, он есть, но совсем не тот, что был секунду назад. Пропал мутный взгляд, неточные движения, глупое бормотание. Hа их месте трезвость, ум, сосредоточенность.
– Ты не можешь рассказать мне ничего такого, о чем я уже не знаю.
– Что? То есть, как?
Я чуть было не спросил: "Ты кто?", но вовремя опомнился.
– Для твоего сведения, любовничек, я и есть Веркин брат. Это раз.
Кажется, чудеса этим вечером решили не скупиться на свое появление.
– Теперь. Если ты еще не догадался, день рождения сегодня у нее. Это два.
Hет, точно, они сегодня в ударе.
– И Вера почти не ошибалась на твой счет. Это три.
– В каком... в каком смысле не ошибалась?
Он посмотрел в сторону беснующейся толпы и, каким-то чудом ухитрившись разглядеть там Веру, пьяно помахал ей рукой.
– Только потому, что на тебе еще не стоит окончательно ставить крест, я тебе скажу. А дальше сам решай, что делать.
И он мне объяснил. Объяснил, что я не первый, с кем Вера вытворяет такие номера.
– Тебе еще повезло, с некоторыми она выкидывала кое-что похлеще.
Объяснил, что это не просто издевательство.
– Она преследует определенную цель. Догадаешься какую - флаг тебе в руки и барабан на шею. Hа самом деле совсем не трудно понять, чего она хочет.
Объяснил, что это еще не конец.
– Мне кажется, для тебя это всего лишь начало. Hа сегодняшнем экзамене ты провалил вспомогательный вопрос, но правильно ответил на главный. Так что жди новых проверок.
Объяснил, кто я такой.
– Ты жалок, но пока что лучше других, кого я видел. И потом, ты уже продержался с Верой немало времени. Ты сам не представляешь, насколько ты интересен для нее в своей аморфности.
Сказал, что даст мне денег на такси, чтобы я добрался домой, раз уж я не удосужился захватить их с собой.
– Откуда ты знаешь?
– спросил я.
– Я и не знаю. Мне Вера еще до приезда к тебе домой объяснила, что ты не носишь при себе денег.
Мне было противно осознавать себя жалким (замечание о деньгах достигло цели), противно признавать его правым, противно слышать вопли оскорбленной гордости, но я должен был задать этот вопрос:
– Это она тебе сказала дать мне денег?
– Hет, - повременив, ответил Лешик, - это я тебе их даю. Потому что ты пока лучший экземпляр, и наименее косный.