Дурная кровь

Барнс Дженнифер Линн

Этот вопрос был близок Слоан.

— Кайла взяла к себе местная пара, — произнесла Марцела, отпивая чай. — Ханна

и Уолтер Тэйнсы.

— Они всё ещё живут в Гейтере? — обыденным тоном спросила Лия.

Марцела опустила чашку на поднос.

— Ханна умерла несколько лет назад, но Уолтер всё ещё здесь живет. Он заведует

Аптекарским музеем на главной улице.

Ты

Ты не наслаждаешься спокойными моментами.

Ты слишком умна, чтобы, глядя на

спящую Лорел, хоть на миг подумать, что она просто ребенок.

— Она выглядит безмятежной, — ты слышишь ласковый голос Пятерки.

В его руках нож.

— Что ты здесь делаешь? — иногда полезно быть надменной. Напоминать

садистам, что, хоть ты и находишься на их милости, они находятся на твоей.

— У меня есть интересные новости от старого друга.

Ты не глотаешь наживку.

Пятерка улыбается в ответ на твою тишину.

— Судя по всему, ФБР приехало в Гейтер, — он проводит пальцем по острию

своего ножа. Легко. Осторожно.

Ты одариваешь его ледяным взглядом.

— Меня не заботят дела ФБР.

— Заботят, — отвечает Пятерка, до крови прижимая нож к своему пальцу, —

когда дело касается твоей дочери.

ГЛАВА 35

Мы встретились с остальными у Аптекарского музея.

— Стерлинг неуверенна, стоит ли пускать нас на передовую, Джадд думает о

Скарлетт, а агенту Стармансу очень сильно хочется в туалет, — прошептал нам с Лией

Майкл. — На случай, если вам было интересно.

Я мельком взглянула на агента Старманса, который поспешно извинился и

отправился в уборную. Джадд потянулся в задний карман, достал из него кожаный

бумажник и протянул Слоан мятую двадцатку.

— Пожертвование, — сказал он ей. — Для музея.

Когда Слоан взяла двадцатку, я взглянула на агента Стерлинг. Вы злитесь из-за

того, что задавать вопросы приходится мне, а не вам. Из-за того, что жители Гейтера

не против со мной поговорить. Но больше всего вы злитесь потому, что этот риск злит

вас и вполовину не так сильно, как должен.

Дин протянул

руку к двери музея и открыл её для Стерлинг.

— После вас, — сказал он. Со стороны это могло показаться южной галантностью,

но я увидела в его словах обещание: мы последуем её примеру.

Стерлинг зашла первой, а за ней — мы.

— Доброе утро, народ, — за прилавком стоял Уолтер Тэйнс. Он походил на

экспонат ничуть не меньше, чем всё остальное в этих стенах.

Слоан протянула ему купюру, врученную ей Джаддом. Тэйнс кивнул на деревянную

коробку на прилавке. Пока Слоан опускала деньги в коробку, я заставила себя отвернуться

от мужчины, растившего Найтшэйда, и рассмотреть полки.

У одной из стен выстроились в ряд сотни бутылочек с выцветшими этикетками.

Перед мерными стаканами из матового стекла гордо лежали ржавые инструменты. На

полке под ними лежала толстая книга в кожаном переплете. Её страницы пожелтели, а

чернила выгорели от времени. Когда я прочитала нацарапанное от руки заглавие, сердце

замерло у меня в груди.

«Реестр ядов» — 1897 год.

Я подумала о Найтшэйде и о яде, с помощью которого он убил Скарлетт Хокинс.

Невозможно выявить. Невозможно излечить. Мучительная смерть.

Я едва не вздрогнула, заметив, что кто-то стоит у меня за спиной, отбрасывая тень

на страницу.

— Раньше для покупки лекарств, которые могли быть ядовиты, аптекари требовали

подпись покупателей, — Уолтер Тэйнс провёл кончиком пальца по записям реестра. —

Опий. Мышьяк. Белладонна.

Я заставила себя перевести взгляд со страниц на старика.

Тэйнс мягко улыбнулся.

— Знаешь, черта между лекарством и ядом была довольно тонкой.

Эта черта влечет вас. Мой мозг сразу же принялся за работу. Вы считаете яды

увлекательными.

Вы приняли Найтшэйда в свою семью, когда он был ещё ребенком.

— Когда-то этот музей был настоящей аптекой? — спросила агент Стерлинг,

отвлекая нашего подозреваемого от меня.

Тэйнс сцепил руки перед собой и пересек комнату по направлению к ней.

— О, да. Мой дедушка руководил ею в молодости.

— Умирающее искусство, — пробормотала Стерлинг, — даже тогда.

Тэйнс отметил её слова. Она ему нравилась. Ему нравилось с ней разговаривать.

— У вас не маленький выводок, — отметил он.

— Моя племянница и её друзья, — без запинки ответила Стерлинг. — В детстве

Кэсси жила в Гейтере с матерью. Когда я услышала, что ребята собрались в Гейтер,