Дурнишкес
Шрифт:
Однако дорого стоивший завод никогда не работал на полную мощность. Сначала говорили, что не находят покупателей продукции, т.к. литовские патроны слишком дороги, они до сих пор не сертифицированы в испытательном центре НАТО. При отсутствии сертификата НАТО их невозможно представлять на конкурсы по продаже вооружения, организуемые для стран альянса. Потом, когда в 2005 году этот сертификат был получен, ситуация ничуть не улучшилась - патроны все равно никто не покупает, хотя в мире постоянно идут войны... Теперь этот завод предлагают приватизировать. Думаю, это мудрое решение. Его надо бы продать без всякого конкурса зятю министра
Меня очень удивляет, как примитивно литовцев ловят на крючок этой независимости и как за это всякие проходимцы лупят с них деньги: плати, если хочешь быть свободным. А если эти жулики хорошо пошумят, то мы построим заводы для изготовления стрел, копий и томагавков Кронкайтиса. Мне кажется, что после ещё нескольких таких строек “независимости” на нашу убогость не то что русские, но и цыгане не позарятся: возьмёшь в плен, а потом корми их. А в это временем наши подлинные будущие защитники родины, наши будущие солдатики сидят за школьными партами, не имея приличных учебников.
Вот что значит организованное государством ограбление народа. При такой логике и мотовстве мы можем воевать только сами с собой. И то недолго.
По Литве ходит анекдот, что на прошедшем заседании Совета обороны Г.Киркилас предложил:
– Объявим войну китайцам!
– А что случится, если мы победим?
– засомневался Адамкус.
– Возьмём в плен, пускай работают, - не уступал наш “батька Махно”.
– А куда их столько девать, когда своим в Литве места нет?
Для своих и патронов нет. Полиция и армия почти вся вооружена “Калашниковыми” и “Макаровыми”. Поэтому, угрохав миллионы в собственный завод, мы вновь преспокойно покупаем патроны в России и думаем, что сможем победить в войне против русских, привезя вооружение из Тулы или Москвы.
Не лучше ли было бы вооружиться бумерангами? Они, если и не попадут в цель, то хоть вернутся обратно. Поэтому стоило бы командующим армией назначить какого-нибудь дряхлеющего полковника из Австралии.
ЛИТОВСКИЙ ПРОРОК
– Вечный бунтарь!
– Неправда, он вечный искатель благородства и правды.
Я непременно должен привести в своей книге одно письмо писателя Казнса Боруты, которое с удивительной точностью отражает день нынешний с уродливой политикой ландсбургистов и говорит об извечной подлости любых перевертышей в отношении к собственному народу. Читая это письмо, понимаешь, каким страшным и никчемным выглядит появление в обществе всевозможных ландсбургасов, ауштрявичюсов и андрюкайтисов. Милые мои, одухотворенность и любовь к родине никогда не лежали в чьём-либо кармане! Прочитайте, господа Сабутисы, исповедь Казиса Боруты, и вам придётся сгореть от стыда за то, что в независимой Литве этот человек пребывает в забвении. Подлость никогда не помнит о добродетели. Дело не в памятнике! Христу тоже памятников не ставили, но крестами уставлен весь мир.
Пусть это письмо моего учителя станет хоть каким-то путеводителем в дебрях моих писательских грёз и придаст вам, дорогие читатели, хоть сколько-то душевной бодрости.
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Старый друг лучше новых двух
Мне не хочется вспоминать но нужно, чтобы такое не повторилось когда после всех ошибок, которые мне простило высшее советское руководство, я
Не знаю, чем бы закончился этот мой визит; я стоял и разглядывал своих прежних товарищей, которых не раз за уши вытаскивал из всяческих бед и которые теперь меня не замечали, игнорировали, словно какого-то ужасного бездельника... Я знал о своих ошибках и провинностях, которые мне пришлось с такой болью искупать, но ведь и окружающие были отнюдь не святыми... Таких заносчивых и мелких людишек мне пришлось увидеть впервые, хотя с каждым из них я был знаком не менее двадцати лет... Печально улыбнувшись, я направился к выходу, но в дверях встретился с Председателем Верховного Совета тов. Ю. Палецкисом.
– Ну, наконец-то!
– промолвил он, протягивая мне руку.
Принято считать, что в начале войны в глубь страны выехали те, кто вернее определич свою позицию и решился идти с советским народом... Но это неправда. Выехали те, у кого была возможность выехать или кто мог быстрее принять решение, иным и само руководство помогло. А были и просто герои собственной шкуры.
Помимо прочих, мне известен ещё один печальный факт, который завершился гибелью В.Монтвилы. Когда началась война и срочная эвакуация из Каунаса, ответственные товарищи из Дома писателей сказали ему, чтобы он выходил на Укмергское шоссе и ожидал, когда они подъедут на автомобиле и по пути заберут его. Монтвила так и поступил. Вышел на шоссе и ждал. Но промчался один автомобиль с товарищами, другой, Монтвила кричал, махал руками, однако никто не остановился, чтобы его забрать. Удручённый
Монтвила вернулся к себе домой, сжёг рукописи и не успел скрыться, как его арестовали и расстреляли.
Не падает ли его кровь на головы тех, которые поступили, как последние трусы, а потом, возвратившись после войны, разгуливали, как герои с задранными носами и проливали крокодиловы слёзы по гибели В.Монтвилы? Если бы они его не ввели в заблуждение, он не стал бы напрасно терять время и успел бы скрыться от ярости гитлеровских людоедов. Если не тот обман, он и сегодня был бы жив и крепок, его мужественный голос звучал бы в нашей поэзии. Люди с мещанскими наклонностями, которые в одной руке держали "Капитал ” Маркса, а в другой, как шутил П.Цвирка, -“Сказано - не сделано " Сметоны, и на деле прикрывались крылышками либеральной буржуазии, во время войны укрылись в безопасном тылу, а по возвращении принялись свысока командовать нами, пережившими всю волну оккупации.
Это было ужасное недоразумение. Поскольку оно принадлежит истории, мы можем об этом говорить открыто. От возвратившихся мы не услышали искреннего товарищеского слова, которое бы вселило веру, а только видели резкое отличие официальных речей от личных поступков: расселись на вершинах ужасно важные и недоступные, как будто заработали лавры героев, сидя в Пензе или умчавшись, сломя голову, в Алма-Ату, - куда до нас тем, остававшимся в горящем Вильнюсе или Каунасе, они же ничего не понимают в советском строе.