Душа Пандоры
Шрифт:
– Атэморус… – эхом отозвалась Медея. – Выходит, слухи не врут и ты должна была стать их хранительницей? Держать их, прирученные, под замком?
Деми протестующе покачала головой.
– Нет, все не так. Я записала в дневник… – Ах, да, Медея о ее амнезии ничего не знает. – Я помню каждое мгновение той, первой жизни, которую открыла мне Цирцея. Атэморус были мне неподвластны. А я… Меня жгло любопытство. Я не знала, что находится внутри, в пифосе, который Зевс подарил моему мужу. Но в тот момент, когда атэморус вырвались наружу… Что-то произошло. – И она озвучила
– Или же его дала тебе Алая Эллада в тот миг, когда душа твоя коснулась атэморус. – Медея пытливо вгляделась в ее лицо. – Возможно, это лишь попытка мира установить баланс, сохранить шаткое равновесие.
– Если это так… Значит, я всего лишь колдовское оружие этого мира? – сглотнув, спросила Деми. – Вроде сфер Гефеста, дисков Гелиоса и молний Зевса?
– А даже если и так, то что? – насмешливо отозвалась Медея. – Ох, девочка, мне даже не нужно заглядывать в твой разум, чтобы увидеть, как отчаянно ты хочешь переписать свою судьбу. И если сама Эллада вложила перо тебе в руки, стоит ли его отвергать?
Несколько ударов сердца Деми молчала.
– Нет. Думаю, нет.
– Думаю, нет, – передразнила Медея. Нетерпеливая, она мерила шагами пространство своего дворца. Чудовища за ней наблюдали. – Мне нужно, чтобы ты показала мне.
– Зачем?
«Что?» и без того было понятно.
– Обычный человек, глядя на тебя и атэморус, ничего не увидит. Я увижу все. Те нити, что переплетают, связывают вас… Если эта связь действительно существует.
Деми вскинула голову.
– Вы считаете, я вру? Но зачем кому-то в здравом уме лгать о связи с этими… созданиями?
– В нашем мире, моя дорогая, ценится любая сила, окрашена ли она в светлый или же темный цвет. Иначе откуда, как ты думаешь, столько последователей у Ареса? Почему столько людей тянутся к нему, с радостью и благодарностью встают под его знамена? Да, его сила темна, но это сила.
– Я с радостью побыла бы в роли цирковой собачки, – сквозь сжатые челюсти, проговорила Деми. – Вот только если бы я уже постигла этот дар, зачем мне понадобились бы вы?
Не останавливаясь ни на мгновение, Медея лениво, и как показалось, одобрительно усмехнулась.
– Покажи то, что можешь. Мне важна сама суть, а не демонстрация того, что ты филигранно владеешь своим даром.
– Хорошо. Как мне вам показать?
Медея наконец остановилась. Всем телом развернулась к Деми и улыбнулась, словно сытая кошка.
– Мы поднимемся на поверхность, укрытые складками прирученных мною теней.
Ее сила и впрямь была темна, как ночное небо Нюкты, но, нельзя не признать, эффектна и действенна. Сравнение, впрочем, оказалось не так далеко от истины. Все же Медея в свое время была ученицей самой Гекаты и несла в себе отпечаток ее божественной силы. А Геката была не только покровительницей колдовства,
Сотканный из ночного тумана плащ полностью скрыл ее лицо и фигуру – но только до тех пор, пока его близнец не коснулся плеч Деми. Медея шагнула к ней, коснулась ее груди чуть пониже яремной ямки.
– Я вижу это… Нечто, спрятанное внутри тебя, погребенное под забвением и сомнениями. Стряхни этот пепел, разожги искру посреди затухающего кострища. Без этого дар, данный тебе миром, не постичь.
Как легко даются слова и как тяжело – настоящее сражение.
– Сила твоя прорвется темным гноем. Будь к этому готова.
Деми поежилась. Это еще что значит?
Но Медея, покачивая крутыми бедрами, уже уходила из дворца. Голодными взглядами ее провожали ручные чудовища. Резко втянув носом воздух, Деми бросилась за ней.
Оказавшись на поверхности, они отправились прочь от Элевсина. Медея шла уверенно и так быстро, что Деми едва за ней поспевала. Казалось, колдунья точно знала, куда идти. Чувствовала атэморус так, как чувствовала тьму? Или трехликая Геката, повелительница тьмы, колдовства и перекрестков передала ей и иную силу?
Как бы то ни было, Медея привела Деми прямиком к атэморус. Темный дух кружился в воздухе, будто танцуя с невидимыми братьями или же с самой тьмой. Рядом никого из людей, а значит, атэморус наверняка голоден и не может дождаться, когда состоится вожделенная жатва.
Едва завидев Деми – вернее, почувствовав ее сквозь покров темноты, – атэморус бросился к ней. Медею он словно и не заметил. На нее накатила такая тоска, что захотелось броситься вниз с края пропасти. То был Ойзис, дух горя, или Пентос, дух печали и скорби.
– Давай же! – требовательно, зычно крикнула Медея. – Высвободи свою силу!
Цепенея, Деми взглянула в дымчатое, размытое лицо атэморус.
«Остановись».
– Остановись!
Дух продолжал нестись к ней, но внутри самой Деми что-то всколыхнулось, словно по водной глади пробежала рябь. Она потянулась к этой пробудившейся неведомой силе, и та, отозвавшись, коснулась вен ледяным огнем. Дыхание перехватило.
– Остановись!
Атэморус замер, не достигнув конца пути.
– Я что-то вижу, – страстно зашептала Медея. – Продолжай!
Деми не смотрела на царицу чудовищ. Весь ее мир сузился до крохотного клочка земли, который затенял собой атэморус. Она попыталась воздействовать на него сильнее, используя видимую Медее связь. Но вероятно, остановить духа – ее предел.
– Проклятье, ты сдерживаешь себя!
Что значило: «Ты можешь больше». Деми пыталась убедить себя в этой мысли. Действительно пыталась. Но от чувства, что затапливало ее сознание, хотелось бежать, скрыться, спрятаться в темном уголке души. Внутри скользким, темным змеем извивался ужас. Деми изгоняла его толчками, сухими всхлипами. Пока не изгнала совсем, закрыв себя для своей же собственной силы, будто набросила на нее колпак.