Душа-потемки
Шрифт:
– Привет, распечатай мне несколько снимков, те, что в папке Гущина по Замоскворецкому универмагу.
– Дело Москва ведет.
– Я знаю, что Москва, мне срочно снимки нужны с осмотром места происшествия. И фото потерпевшей, если есть. Пожалуйста.
Уже получив снимки, Катя на секунду замешкалась – а правильно ли она поступает? Мальчишка – посторонний, и показывать ему… по сути, это закрытая информация. Но он ведь угадал… то есть прав оказался по поводу ее личной проблемы, ее беды, ее страха детства… А вдруг и тут сработает?
Она
– Садись, вот тебе фотографии… и что еще нужно? Кофе сварить?
– Нет, спасибо, жарко, – Феликс взял снимки. Разложил веером на столе перед собой.
Панорамное фото первого этажа универмага, отдел часов, второй этаж, отдел женской одежды, отдел постельного белья, кровать крупным планом, труп…
Но он взял фото потерпевшей Ксении Зайцевой, переснятое с ее паспорта.
– Эту женщину я знаю, – сказал он. – Я ее видел несколько раз. У следователя, помните? Это ее убили?
И тут Катя поняла, что прокололась по-крупному. Как она могла забыть, что он… он же племянник! Племянник той самой бешеной бабы Евы Комаровской, угрожавшей Зайцевой убийством, которая являлась потерпевшей от ее денежных махинаций. Черт, он же заинтересованное лицо… и допускать его к материалам расследования категорически запрещено!..
– Я знаю, что она тебе и твоей тете знакома. Она вас обманула с деньгами, с квартирой. Ее убили в Замоскворецком универмаге.
– Да, в универмаге… оцепление милиции, – Феликс накрыл снимок Зайцевой ладонью.
Какие худые и длинные у него пальцы… руки пианиста… или гипнотизера?
Он сидел и смотрел на снимки. Катя ждала. В кабинете Пресс-центра стояла непривычная тишина – Катя даже телефоны выключила.
Тишина…
Через десять минут Катя не выдержала.
– Ну? – спросила она шепотом. – Что ты видишь?
– Лестницу с деревянными перилами.
– И все?
– Пол… мраморный… и на нем опилки.
Опилки? Какие опилки? Там нет никаких опилок.
– И что?
– Все. Это все.
Катя ждала с такой надеждой! Черт, и правильно делают те, кто не верят во все это… во весь этот бред… Все равно ничего не получится, потому что все это неправда, одна лишь больная фантазия.
– Значит, все? – спросила она.
– Да, это все.
– Ну ладно, – она испытывала жестокое разочарование. – Ладно, Феликс, спасибо, что попытался мне…
– Подождите… я не знаю, что это за место… Деревья, лес…
– Лес?
– Деревья… кое-где желтая листва… глина осыпается… внизу… это овраг или карьер… там вода… черная вода и листья, желтые листья плавают, и там что-то… там кто-то есть внизу… Камень! Осторожно, камень в воздухе! Летит и падает… камень на дно, и еще один… глухой удар… и еще, и еще… обломок красного кирпича… и красное на листьях… кто-то поворачивается… уходит, бежит прочь от этой ямы… Я не вижу… деревья, туман…
– Кто уходит? Феликс… ты
– Слышу… вот сейчас… сейчас… фигурка среди деревьев… это не взрослый, это ребенок.
Глава 28
КОГДА МАЛО ПОКУПАТЕЛЕЙ
– Протри вон там у стеллажей. А тряпку надо лучше намочить.
– Не командуй мной, подумаешь, командирша.
Время обеденное, а на втором этаже универмага снова ни одного покупателя. Девицы из соседних офисов в свой обеденный перерыв заскакивают разве что только на первый этаж в отдел парфюмерии – купить недорогую тушь, крем для загара на выходные.
Наталья Слонова, скрестив руки на груди, наблюдала, как уборщица Гюльнар протирает пол в отделе постельного белья.
– А я говорю: лучше мой! Чтобы чисто было.
– Тут и так чисто… К тому же они, милиция, все эти тряпки забрали с собой. А крови ведь вообще не было. Ее же удавили. – Гюльнар расправила тряпку на щетке.
– Все равно убери получше, пожалуйста, – голос Натальи Слоновой из повелительного стал почти просящим. – Не могу я тут… Вы там все внизу, а я тут на этаже практически одна.
– Не одна, вон покупатели.
Пожилая пара – муж и жена – неторопливо поднимались по лестнице. Остановились, оглядели второй этаж.
– Тут одежда женская, давай посмотрим, не хочешь примерить что-нибудь? – заботливо спросил муж.
– В такую жарищу мерить, одеваться? Еще с сердцем плохо станет. И мы же договорились – идем смотреть для тебя байковые рубашки, у них тут распродажа, – жена мягко подтолкнула его вперед.
И пара начала подниматься на третий – в «мужской».
Ушли…
– Вот так все время, – Слонова вздохнула.
– А что, милиция опять приходила? – спросила Гюльнар.
– Следовательшу какую-то прислали, такая вся из себя, все вопросы задавала. Постояла бы она тут с утра и до закрытия. Я думала, может, они хоть пост здесь оставят, так нет.
– Хозяин, Шеин, не позволит.
– Очень они его спросят… Ты куда, Гюльнар?
– Мне еще отдел игрушек убирать.
– Подожди, не уходи, побудь. Как же ты ее нашла-то? Где?
– Я уж сто раз повторяла – вон там, на постели… и рот весь у нее красный был, я подумала, кровь…
– А больше ничего… ничего не было?
– Нет.
– Точно?
Уборщица посмотрела на продавщицу. Покачала отрицательно головой, хотела что-то сказать, но со стороны отдела игрушек послышались торопливые шаги, и они тут же резко обернулись на звук.
Появилась Вероника Петрова – продавщица парфюмерного, а за ней шел Алексей Хохлов с большой картонной коробкой в руках.
– Привет, ну как вы тут? – спросила она.
– Мы ничего, торгуем, – голос Слоновой изменился. Всего секунду назад в нем струной дрожало напряжение и любопытство, а сейчас – лишь дежурная приветливость. – Что в коробке-то? Признавайтесь.