Душегуб
Шрифт:
– Мам, а какой сейчас день?
– Пятница, Ванечка.
– А число?... Месяц?...
– Мая, тринадцатого.
Ну, что же. Впереди лето. Это хорошо.
Почему хорошо? Ну как же! Три месяца тепла.
– Мама, слушай, а раны мне дезинфицировали?
Мария подняла удивлённые глаза.
Денис поправился.
– Раны чем-то обрабатывали? Спирт, перекись водорода?
– Я, Ванечка, чистой водой омываю.
Объяснять женщине состав и предназначение антисептиков, кажется, не стоило.
– Ай, мам, забудь. У меня в голове иногда всё путается. У нас есть спирт, водка, самогон?...
– Нет, Ванечка, нету. Была брага, да отец выпил.
– Ладно. Хорошо. А скипидар, ацетон, бензин, наконец?...
Мария смотрела недоуменно.
– Да зачем тебе скипидар?
– Раны на спине надо дезин... обработать. Иначе пойдёт заражение... Если уже не пошло.
– Ваня, а что надо?
– перепугалась мать.
– Ну, хотя бы водки.
– Водку на спину лить?
– Да, мам.
– Пойду к Варваре Ильиничне. Выпрошу. Доктора-то к тебе не получится. Платить нечем. Без денег он не приедет.
– Не надо доктора, мама. Надо рану обработать.
Мария убежала.
Вернулась только через полчаса.
Она открыла дверь, пропустила вперёд себя женщину и, непрерывно кланяясь, указала на Дениса... Точнее на Ивана.
Женщина была симпатичной. Симпатичной и породистой. Это сразу становилось понятно. Её выдавали и осанка, и невозмутимый взгляд уверенного в себе человека.
– Открой, - скомандовала она.
Мария отвернула легкую материю, закрывавшую рану на спине.
Денис с любопытством рассматривал барыню через чуть приоткрытые веки.
Её реакция была достаточно спокойной. Либо рана была не столь страшна, либо дама обладала достаточной выдержкой.
– Иван, ты уже не спишь. Я прекрасно вижу.
Денис открыл глаза.
– Здравствуйте, Варвара Ильинична.
– Доброе утро.
Она повернулась к дверям.
– Захар, тут ты явно перестарался.
Из сеней зашёл быковатый мужик. Согнул спину в поклоне.
– Да кто-ж знал-то, матушка. Дал ему, как и другим. Кто-ж знал.
Денис вклинился.
– Варвара Ильинична, я ведь не со зла. Вернее всего - испугался от неожиданности. Не обижайтесь.
Барыня внимательно посмотрела на него, потом на Марию. Та бухнулась на колени.
– Матушка Варвара Ильинична, он, после того как умер, не в себе сделался. Себя не помнит. Никого не помнит. Говорит чудно.
– Умер?
У Марии покатились слёзы.
– Побился, побился и дышать перестал. Я его у Бога отмолила. Откричала...
Варвара медленно и спокойно повернулась к Ивану.
–
– Да...
– Если ты ничего не помнишь, то откуда, друг мой, знаешь, что произошло на самом деле?
– Я строю предположения. Мне мама рассказала о случившемся.
Барыня постояла, помолчала в задумчивости. Потом спросила.
– Ты хочешь, чтобы тебе спину обработали водкой?
– Желательно. Но можно и скипидаром.
Захар крякнул, помотал головой. Варвара спросила.
– А зачем?
– Раны надо дезинфицировать, иначе может быть заражение.
– Ты знаешь слово "инфекция"?
– Ну... Да...
– Откуда?
Денис сыграл искреннее огорчение.
– Я не знаю.
– Ладно, давай я обработаю твою рану.
И, на вопросительный взгляд Дениса, почему-то объяснила.
– Я, во время войны, в Московском госпитале и не такое видела.
Спину обожгло спиртом. Денис чуть поморщился. Неприятные ощущения. Но терпимо.
Он вспомнил, как зашивал сам себе предплечье. Усмехнулся.
Захар у порога сказал:
– Другой бы волком выл, а этот смеётся...
А Денис спросил:
– Мама, у нас зеркало есть? Посмотреть на раны.
Мария испугано глянула на сына, на барыню.
– Да откуда же, Ванечка...
– У меня есть зеркало, - сообщила барыня.
Денис изобразил смущение.
– О... Нет... Я не смею вас беспокоить.
Самое сложное было обуть лапти. Это не просто пипец, это полный пипец. Но Соколов справился.
Потихоньку, стараясь не тревожить ран на спине, опираясь на мать, он добрался до усадьбы госпожи Гагариной. Варвара Ильинична приоткрыла дверь в комнату. Денис застыл в ступоре.
– Ну, что же ты? Проходи. Вон зеркало. На стене.
– Но...
– Денис топтался на пороге, изображая крайнюю неловкость, - это же ваш будуар.
– И что?
– Мужчина, в вашей спальне...
Барыня спокойно смерила его взглядом сверху вниз и обратно.
– Ты ещё не мужчина. Проходи, не стой.
Денис подошел к зеркалу, задрал рубаху на спине, повернулся. Пять поперечных шрамов. Рассечённая до мяса кожа. Всё уже подсохло и начало покрываться коркой.
Он нахмурился.
– И вот от этого я сдох? Ну и ну. Ну и тельце мне досталось.
Посмотрел на своё лицо. Простой русский пацан. Длинный и тощий. Короткий ёжик на голове и давно заросший шрам на верхней части лобной кости.
– Мама, я всегда был таким... Худым?
– Нет, сынок. Это тиф тебя так обкорнал.
– Спасибо, Варвара Ильинична, мы пойдём...