Душехранитель
Шрифт:
Ишвар вел ее по безопасным тропкам и внимательно смотрел по сторонам и на землю: атме очень боялась змей и ядовитых насекомых, коих в здешних краях водилось несметное количество. Проводив ее до места встречи с Алом, ученик быстро удалялся.
Все чаще они возвращались домой молча. Полностью молча. Алу не хотелось говорить, не хотелось тепла, которое готова была отдать ему Танрэй. И она это прекрасно чувствовала. Но разве в силах они что-то изменить?
В этот раз Ал казался веселым. Даже чересчур. Отчаянно-веселым, и это настораживало. Волку его неестественная
— Ну хватит! Довольно!
Нат вздохнул, тяжело опустился на четвереньки и обреченно потрусил рядом. На тропинке показались Ишвар и Танрэй. Она ощутила то же самое, что и верный Нат.
— Что-то случилось, Ал?
— Нет, — он машинально взял у нее из рук тяжелый этюдник и добавил: — Вернее, да. У меня хорошие новости: скоро мы отметим праздник Теснауто. Кронрэй и его созидатели обещали помочь нам в этом…
На ее усталом, но все таком же красивом и юном, как прежде, лице отразилось вначале недоверие, а затем радость. Бедняга, подумал Ал, она тоже забыла здесь, что значит — веселиться…
Танрэй ухватила пальцами подол своего легкого сиреневого платья и, напевая, закружилась возле мужа. Маленькие ловкие ножки едва касались земли:
— Я не умею танцевать, но всегда обожала Теснауто! — воскликнула она и неожиданно замерла: — Ты слышал?!
— Нет. Что? — Ал остановился как вкопанный и прислушался.
Нат дернул ушами, оглядываясь.
Ледяная волна прокатилась по телам каждого из них троих. Люди не слышали больше ничего, а волк различал каждый звук. Они не чуяли запаха смерти, а к западу отсюда сейчас случится смерть…
Ал схватил пса за ошейник, хотя Нат и не собирался покидать их здесь. Хозяин уже давно не доверял ему. Плохо.
— Идем поскорее! — Танрэй испуганной рыжей белочкой забилась под мышку мужу. — Мне отчего-то страшно…
Еще бы не страшно! Волк слегка потянулся вперед, хотя из-за этого ошейник удушающе сжал ему горло, и заглянул в лицо хозяйки. То, что вызывало в ней лишь смутную тревогу, Нату виделось отчетливо, словно он сам был там, за много ликов отсюда…
Кровь почти кипит от возбуждения.
Саткрон не чаял в себе такого азарта. Выслеживать туземца, словно дикого зверя, красться за ним, зная, что конкуренты поблизости и тоже не дремлют…
Охота на зверя — немного не то. Нет такого куража. Хотя все ори и считают аборигенов обезьянами, в сердце и душе теплится ощущение: жертва — человек, не зверь. И потому так сладостно и захватывающе ноет в животе, потому столь приятно щемит в груди. Ты — царь. Ты можешь сделать с другим человеком то, что пожелаешь. Нет преград. Ормона кричит об этом всегда. Она прекрасна, когда призывает смерть! Она сама — словно воплощенье Смерти!
Неважно, что в их шайке больше половины — сородичи тех, на кого они охотятся. Саткрон и гвардейцы-ори, примкнувшие к отряду Ормоны, не задумывались об этом.
Саткрон ждал, и вот послышалось блеянье. Пастух со стадом одомашненных горных коз спускался в селение близ Кула-Ори. Эмигранты уже многому обучили местных, а ведь еще лет пять назад ни один
Медлить было нельзя: один из дикарей-охотников занял заведомо более выгодное положение. И Саткрон быстро побежал вниз, пригибаясь и почти стелясь над землей. Кровь снова заклокотала в его жилах.
Одна из проклятых коз почуяла неладное, суетливо дернула задом и остановилась, пережевывая траву и поводя по сторонам глупым взглядом глаз с горизонтальным зрачком. Стадо сбилось в кучу, готовое в любой момент разбежаться.
— Эой! Эой! — прикрикнул на них пастух и зарычал что-то на своем убогом языке.
Саткрон замер. Исчезли и конкуренты. Правила таковы, что если жертва тебя заметит или — того хуже — успеет предпринять попытку защититься, ты лишаешься права преследовать ее в дальнейшем. Если же этот этап прошел гладко, но когда ты сворачиваешь ей шею, она издаст хоть звук — ты не участвуешь в следующем предприятии, над тобой посмеиваются друзья и вообще ты начинаешь чувствовать себя неудачником. Саткрон уже однажды прошел через это и больше не хотел.
Темнело быстро. Пастух поторопил стадо. У него в руках нешуточное оружие. Вряд ли, конечно, он умеет управляться с ним так, как нужно, однако опасность, что туземец будет сопротивляться, все равно остается... Однако Саткрону это лишь добавило нетерпения.
А вот, пожалуй, удобный момент: тропинка сужается, с одной стороны — обрыв, с другой — скала. Пастух прогоняет стадо вперед себя.
Еще несколько шагов под неумолчное блеяние и дробный стук копытец. И вслед за последней козой Саткрон вырывается из кустов.
Туземец не успевает и охнуть, а его позвоночник уже глухо крякает под руками убийцы. Одним движением Саткрон сбрасывает труп в обрыв. Даже не нужно возиться, маскировать следы преступления. Очевидный несчастный случай. Бодливый козел столкнул бедолагу-пастуха.
Недовольные проигравшие покидают засаду. Саткрон доволен, как никогда.
Иэхэх, со злостью перерезав глотку одной из коз в разбегающемся стаде, взвалил ее на плечо.
— Вот! Будет чем отпраздновать! — рассмеялся герой нынешнего дня.
Смех сотоварищей заставил смириться с победой белого даже угрюмых дикарей. Сегодня ночью будет пир!
Копыта глухо стучали где-то далеко внизу. Нереяроссе казалось, что каурый стал выше ростом и не чует под собой ног, а посему то и дело сбивается с аллюра, взбрыкивает, спотыкается...