Душехранитель

Гомонов Сергей

Рената смотрела на себя — стройную, идеально сложенную, с точеными чертами лица, густыми золотисто-рыжими волосами. Но сейчас янтарные, чуть раскосые глаза девушки из Зазеркалья были затравленными, как у выброшенного на улицу котенка. Не по такой Ренате сходили с ума мужчины. И в точности такую — униженную, забитую — Ренату хотели бы видеть женщины из новосибирского «бомонда», которые прежде скрипели зубами при ее появлении, не в силах обуздать своих спутников, бросающих жадные взгляды на дочь Александра Сокольникова. Сейчас на Ренату, наверное, не оглянулся бы даже официант ресторана, где она любила бывать…

Щелкнул замок

в двери, и девушка, одним прыжком оказавшись в постели, прикрылась простыней. Рывок вызвал резкую боль в зубе.

Саша бросил пиджак на спинку стула и тяжело упал в кресло. Рука его бессильно свесилась с подлокотника.

— Что с тобой? — держась за щеку, спросила Рената.

Телохранитель откинул голову на кресельный валик и прикрыл глаза. Кожу на его перепачканных машинным маслом пальцах и ладонях покрывали волдыри от сильных ожогов.

— Что это у тебя? Нас выследили? — в ужасе допытывалась девушка.

— Мы бы здесь не сидели... Позвони в ресторан, закажи поесть…

Говорил Саша с превеликим трудом.

— Тогда… глаза не открывай, ладно? Я оденусь.

С трудом сглотнув, он чуть заметно кивнул. Рената лихорадочно быстро натянула на себя джинсы и майку.

Нет, что-то случилось…

— Откуда эти ожоги? Саша?

Тот не ответил, провалившись в забытье. Рената позвонила в ресторан, сделала заказ, потом села возле телохранителя на корточки и прикоснулась тыльной стороной кисти к его лбу. Раскаленный, как печка. Уж не воспаление ли это легких? Было бы немудрено. Она ведь просила его переждать холода и не мучиться с машиной. Нет же! Телепрогнозы, видите ли, обещают еще большее похолодание…

— Саш! Переляг на кровать! — тихо сказала девушка, погладив его по плечу.

— Угу… — промычал молодой человек.

Он едва доплелся до постели. Девушка торопливо расстегнула и стащила с него рубашку, чтобы постирать. Что же они будут делать, если выпадет ранний снег? Нужны теплые вещи, на них потребуются деньги. И это полбеды. Хуже, что силы телохранителя не бесконечны, они иссякают с каждым днем…

Мучаясь зубной болью, Рената приложила скомканную черную сорочку Саши к щеке. Ей все больше и больше нравился его запах — даже этой насквозь пропитанной горячечным потом рубашки.

— Разбуди меня через пару часов, ладно? — послышался его голос из комнаты.

— Нет уж! — Рената открыла воду. — Теперь-то ты выспишься!

— Рената, я серьезно!

— Я не слышу-у-у-у! — нарочно усиливая напор, откликнулась девушка.

Саша притих. «Вот и пусть спит. Хватит уже валяться под машиной на ледяной земле, — думала она, как зачарованная глядя на водяной смерчик, что крутил «цыганочку» над сливным отвертием ванны. — Любой на его месте уже свалился бы с пневмонией»…

Зуб болел все невыносимее. Рената проглотила «Анальгин», следом — принесенный из ресторана завтрак.

Подмяв под грудь подушку, телохранитель все это время спал. Девушка давно заметила: он почти не расслабляется, спит все время на животе, в позе постоянно готового к броску дикого зверя. Лишь один раз он пошевелился, отворачивая лицо, и одновременно что-то пробормотал. Ренате показалось, что это какое-то имя. По звучанию было похоже на «Таня»…

Обезболивающее не помогало. Рената не знала, куда деваться, и впервые прочувствовала смысл выражения «хоть лезь на стенку». Она ушла в туалет, опустила и стульчак,

и крышку, села, скорчилась и зарыдала. Легче ей по-прежнему не становилось.

— Рената? — Саша постучался в дверь. — Выходи оттуда!

— Зуб… — оправдываясь, сообщила она, бочком выбираясь в коридор, и виновато посмотрела на него: — Я тебя все-таки разбудила?

— Пойдем!

Рената подчинилась. Телохранитель усадил ее на стул.

— Попробуй ни о чем не думать и расслабиться. Если можешь — доверься мне...

— Конечно… — прошептала она.

Сейчас она доверилась бы даже палачу, лишь бы тот избавил ее навсегда от этого истязания. Что уж говорить о преданном охраннике, который уже столько раз выручал ее? В особую помощь с его стороны она, конечно, не верила: он ведь не врач. Но хотя бы развлечет — и на том спасибо.

Сашины пальцы — обожженные, наверняка тоже взрывающиеся адской болью — мягко коснулись головы Ренаты. По телу девушки заструилась приятная дрожь, истома. Не вызвало почти никакого удивления и внезапно возникшее желание поцеловать его руки, прижаться к нему, забыть обо всем. И Рената даже не заметила, что боль исчезла. Почти тут же пропало и ощущение этих нежных, но уверенных прикосновений.

— Вам получше? — спросил вдруг бубнящий, словно из бочки, голос над самым ухом.

Рената оглянулась и едва не вскрикнула от неожиданности. К ней наклонился какой-то пожилой мужчина с мрачным, почти черным лицом; две глубокие морщины окружали его рот и почти сходились на подбородке с ямкой. Покатый, как у древнего майя, лоб тоже был изборожден морщинами, сильно выделялись надбровные дуги, а из провалов глазниц внимательно смотрели умные, близко, как у обезьяны, посаженные глаза.

Девушка подскочила, ринулась к пистолету. Незнакомец угадал ее намерения и завладел оружием раньше.

На Ренату, пряча пистолет за ремень брюк, смотрел Саша. Он все понял и ни о чем не спросил.

— Боже ты мой! — прошептала девушка. — Что… это было?! Я свихнулась? Это что — «глюк»?!

— Т-ш-ш! Не кричи! — Саша плавным движением, словно в танце, скользнул к ней, обнял, усмирил ее выпрыгивающее из груди сердце. — Ты ведь обещала довериться мне, когда садилась…

— Тебе, но не… Что это было?!

— Ну, прости, прости. Иначе — никак. Я ведь сам не врач. Прости…

Она подняла к нему лицо, все еще немного опасаясь, что увидит того, «майя». Прикоснулась к его щеке, чтобы удостовериться. В Сашиных глазах мелькнула улыбка:

— Ну все, все, — сказал он и выпустил ее: — Видишь? Это я. Ты молодец…

Телохранитель снова, как ни в чем не бывало, улегся спать.

— Молодец? Почему молодец?!

— Ты бросилась к пистолету… — и он закрыл глаза.

Рената позвонила горничной, та принесла утюг, и девушка выгладила Сашину сорочку. Ей пришло в голову, что телохранитель непостижимым образом умудряется выглядеть прилично и даже элегантно в одежде, которую не меняет почти неделю. То, что на другом смотрелось бы ужасно, на Саше сидит как влитое, будто на хорошем артисте. Она вспомнила, что он рассказывал тогда, в бане, о своей учебе в театральном вузе. Так вот чем вполне можно объяснить это лицедейство с преображением в доктора-«майя»! И все-таки тут что-то не так. Хоть за секунду — а ровно столько времени Рената наблюдала незнакомца — могло привидеться что угодно, девушка была уверена: ей не привиделось. Саша не скрывает, но и не торопится объяснять свои планы…