Душехранитель
Шрифт:
— Она может погибнуть.
— Оу! Не теперь! Я чувствую «куарт» Коорэ. Он очень близко, но до сих пор еще не в ней. До сих пор! Нужен правильный замес, братишка!
Саша кивнул.
— Тебе придется найти его, Ал-Нат. Найти и заманить в истинное вместилище. Так далеко моя власть не простирается. Это работа для тебя, атмереро. Проклятье! Как я соскучился по бархатной коже сестрички Танрэй! Скажи, она теперь похожа на ту,
Саша улыбнулся:
— Не очень. Но похожа. Больше, чем сегодня похожи на себя мы… Мы с тобой…
— Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Как давно я не был с вами! — отсмеявшись, внезапно расчувствовался монстр, в то же время не утратив своей колючей ехидцы. — Все так запуталось… Позволь мне вмешаться, атмереро!
— Нет. Не сейчас, коэразиоре! Уж прости.
— Проклятье! Я убью вас! — рассмеялся «одержимый».
Саша (тоже со смехом) похлопал его по плечу:
— Если достанешь.
Рената проснулась. Температура спала, и, хотя все тело было в липком поту, девушка чувствовала себя лучше.
Она повела взглядом по комнате и увидела прикорнувшего на соседней кровати Николая:
— Ник! — шепотом окликнула она. — Ник! Мы где?
Гроссман потянулся и, не открывая глаз, ответил:
— У придурка этого… как его? Что там у тебя с зубом?
— Ноет, но ничего. Где Саша?
Николаю очень хотелось бы дискредитировать телохранителя в ее глазах, но он сдержался. Пусть уж идет, как идет. А она думала — принца нашла? Принц ее сейчас с Гариком в загуле, подальше от них.
— Не знаю я, где твой Саша. По делам, наверное, отлучился. Как всегда, собственно… Я все хотел спросить…
— Гроссман! Не надо! — в ее голосе прозвучал металл.
— Ну, как хочешь. Потом не жалуйся.
Алкоголик дядя Гена сгребал в одну кучу все тряпье в своей комнате и при этом, поглядывая на скулящую от нехороших предчувствий привязанную к батарее дворнягу, приговаривал:
— Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!
Пес начал тихо подвывать. Алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в собаку бутылкой.
— Лишай! Заткнись, пшел вон! И вы, черти, пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..
Саша вздрогнул, и его собеседник тут же оскалился лошадиной ухмылкой:
— Да, Ал-Нат, да. Это все к вопросу о том, чтобы ей обжечься… Пусть почувствует своим кукольным сердцем! Не все же нам с тобой за нее ноги ломать да кишки рвать! Неблагодарное дело, заметь, атмереро!
«Одержимый» встал и прошелся по комнате, а затем присел на подоконник рядом с тем, кого называл загадочным
— О, Природа! Благодать-то какая, звездочет! Когда еще удастся воплотиться!..
— Ты не хочешь поскорее? — поинтересовался телохранитель, не глядя на него.
— Оу! Соблазн велик…
Шурик поднялся на ноги, Саша повернулся к нему. Тела обоих напряглись, мышцы завибрировали.
Юноша взревел. Морок явил бычью морду с алыми горящими глазами. Призрак встряхнулся, рассеивая в пространстве золотую пыль. Искры осыпались на половицы, на грязное белье, подоконник, упавший шкаф…
Ответом ему был рык хищника. Лязгнули клыки, смыкаясь на шее тельца.
Сверкающая лавина прокатилась по комнате, опрокидывая все на своем пути…
…Если бы кому-то пришло в голову подслушать их разговор под дверью, он вряд ли различил бы что-то в певучей, без отдельных слов, речи двух мужчин — тихого чистого баритона и хрипловатого тенора. А жуткий рев, последовавший в финале, на веки вечные отвадил бы шпиона от этих дверей.
Но, к счастью, отчаянных авантюристов поблизости не оказалось. К счастью — для авантюристов…
…Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. «Крупская» торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.
На ступеньках послышались шаги. Тяжелые, спотыкающиеся. Пламя церковных свечек задрожало и зачадило.
Женщина хапнула руки мужа и Гарика и, тихо подвывая, вжала голову в мясистые плечи.
Пошатываясь, прижимая к губам платок, Саша спускался. Даже в полутьме коридора было заметно, что под кожей его скул катаются желваки. Он окинул кухню одновременно и пустым, и тяжелым взглядом.
— Че там? — просипел Гарик.
Саша впился глазами в куклу, что восседала на чайнике. Не спрашивая позволения, телохранитель сдернул ее и коротко бросил:
— Где лопата?
— К-какая лопата?! — вскинулась «Крупская». От переживаний голос ее загустел и теперь еще больше походил на гул рассерженного улья.
— Там, — Хозяин указал на грядку.
Телохранитель уже хотел выйти, но остановился. Слегка щелкнул пальцами, и во всем доме загорелся свет.
Не скрывая любопытства, он двинулся к бывшему партаппаратчику. Тот замер.
Гарик и «Крупская» напряженно следили за ними, а Саша, не торопясь, прошелся вокруг Хозяина. Стоя навытяжку перед странным гостем, дядька Шурика боялся пошевелиться. Такой страх он испытывал однажды, в ранней молодости, когда за отцом поутру приехал «воронок»…
Кончик Сашиного носа слегка двинулся. Молодой человек склонился к плечу Хозяина и обнюхал его. Затем со странной ухмылкой красиво развернулся, встал напротив и с видом колдующего перед мольбертом художника поправил на дядюшке свитер. Глаза Хозяина бегали вверх-вниз, но встретиться взглядом с Сашей он боялся.