Душераздирающее творение ошеломляющего гения

Эггерс Дэйв

Сьюзан Шервуд, редактор «Аналитика аризонских напитков»:

В общем и целом люди в 1995 году будут меньше пить, но выбирать более качественные напитки.

Зев пишет письмо Уильяму Т. Воллманну^[135], умоляя его дать какой-нибудь прогноз на год. Приходит ответ от Воллманна, написанный фломастером на обратной стороне нашего письма: он готов сотрудничать, но хотел бы гонорар. Поскольку мы никогда никому ни за что не платили, а сейчас у нас денег меньше, чем когда-либо, мы спрашиваем его, согласится ли он на какую-то иную форму компенсации. Он говорит: идет. Вот чего

он хочет: а) Одну упаковку патронов «Золотая сабля» 45 калибра и б) Два часа в теплой, хорошо освещенной комнате с двумя обнаженными женщинами, чтобы нарисовать их акварелью.

Зев мчится в оружейный магазин на 2-й улице, а одна из наших доброволиц, официантка по имени Мишель, говорит, что она согласна позировать и приведет с собой подругу. Воллманн приезжает из Сакраменто с приятелем, который сидит с Муди у него на кухне, пока Воллманн рисует Мишель и ее подругу в гостиной.

Мы ждем окончания сеанса, чтобы отдать ему патроны. Подборка этого номера — «Двадцатка тех, кому за двадцать», издевка и над самими собой, и над недавним разворотом в «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин» «Тридцатка тех, кому под тридцать»: в этой тридцатке среди них не было ни единого человека, которого мы бы знали и о котором могли бы услышать в будущем. Но самое главное — там не было нас; это-то нас и разозлило.

Преамбула:

Внимание: журнал «Мощчь» представляет двадцатку клевых, энергичных и предприимчивых людей, которые даже не смогут правильно написать слово «филон». Двадцатка самых ярких, хиповых, хардроковых двадцатисчемтолетних из всех, кто когда-либо натягивал джинсы и «мартенсы». Двадцатка тех, кто заслужил свою родословную. Эта двадцатка знает, что быть молодым, валять дурака и пить пепси — не просто девиз. Эта двадцатка хотела бы напоить колой весь мир и уже встала в очередь к прилавку. Ваши двадцать, мои двадцать, наши двадцать… Двадцатка «Мощчи».

В нашей подборке — знаменитые, привлекательные, стильно одетые люди, по большей части — отпрыски тех, кто уже стал знаменитым, привлекательным и стильно одетым.

Бреит, сосед Муди, одет под лейтенанта Сэндерса, гламурного сына полковника^[136]. Наша новая сотрудница, Нэнси, позирует в виде Джульетты Торк, восходящей рок-звезды, дочери Питера из группы «Манкиз»^[137]. Разумеется, есть представитель клана Кеннеди (мы назвали его Тэдом; в прошлом у него были проблемы с законом), безымянная фотомодель, чернокожий кинорежиссер («Я хочу снимать фильмы-сказки для черных ребятишек»), устроитель хасидских рейвов Шломо Майер по кличке «Корица» и рэппер из Верхнего Ист-Сайда (выпустивший сингл «Сучка вторым рядом»). Без какой-либо видимой причины мы швыряем еще один камень в несчастную Уэнди Копп:

СИНДИ КАНН, 25 ЛЕТ, ОСНОВАТЕЛЬ ОРГАНИЗАЦИИ «УЛИЦЫ ДЛЯ АМЕРИКИ»

«Улицы для Америки». Когда-то это была концепция, родившаяся из гарвардской дипломной работы Синди Канн, а теперь — некоммерческая корпорация с бюджетом в несколько миллиардов. Привлекая молодых выпускников колледжей на улицы самых опасных американских городов, эта программа ставит своей целью усилить ряды национальной полиции притоком свежих лиц, свободных умов и хороших манер. «Обычные полицейские слишком глупы и уродливы, — полагает Канн. — Настало время сделать силы правопорядка чуть-чуть профессиональнее. Уверяю вас: даже самый матерый преступник присядет и задумается, когда наручники на нем защелкнет элегантно одетый человек с магистерской степенью, полученной, скажем, в Йеле.

Конечно же, достается и группе «Веди или

уходи».

ФРЭНК МОРРИС, 29 ЛЕТ, И ФРЭНК СМОЛИНОВ, 29 ЛЕТ, ОСНОВАТЕЛИ ГРУППЫ «ОРГАНИЗУЙ ИЛИ ЭМИГРИРУЙ!» Два этих человека составляют интеллектуальный центр политически нейтральной, но весьма влиятельной группы «Организуй или эмигрируй!» Эта организация, насчитывающая в своих рядах 130 миллионов человек, всего за два года выпустила уже три брошюры и один значок. Но они не почивают на лаврах. «Мы не собираемся уходить на полуторачасовой обеденный перерыв и даже читать информационный бюллетень нашей группы, пока каждый мужчина и каждая женщина Поколения X не увидит наше фото в крупном журнале», — утверждает Смолинов. Каковы же их дальнейшие планы? «Мы стремимся войти в кабинет министров, — говорит Моррис. — Правда, похоже, что Перо не собирается баллотироваться в 1996 году».

Зев с жестом, который означает: «Кто — я?» фотографируется в образе Кевина Хиллмана, рассказ о котором пугающе метко бьет в цель.

КЕВИН ХИЛЛМАН, 26 ЛЕТ, ПИСАТЕЛЬ «Филон? Это не ко мне», — смеется Хиллман. Он может позволить себе посмеяться. Его книга «Филон? Это не ко мне!» угнездилась на верхней строчке в списке бестселлеров «Таймс» в начале января и не собирается оттуда соскальзывать. В этой книге содержатся расшифровки магнитофонных записей разговоров, которые в течение недели вели Хиллман и его друзья. Разговоры оказались записанными случайно. «Я просто забыл, что эта херовина включена, а потом послушал, и все оказалось, знаете, очень фактурненько». В следующем месяце Хиллман вместе с Кеннеди будут приглашены на МТВ вести передачу «Альтернативный “Уикэнду Альтернативной Нации” рок-жок уикэнд в честь водного поло».

Шалини в целомудренном индийском одеянии позирует в качестве «электролютнистки Нади Саадик, одинаково хорошо владеющей классической лютней, народной лютней и боттлнек-слайд-лютней». Через две недели нам звонит продюсер «Где же на свете Кармен Сандиего?»^[138], образовательной программы «Пи-би-эс».

Надя позарез нужна им для передачи.

Мы обещаем, что передадим эту информацию ее менеджеру. После короткого препирательства решаем, что менеджера Нади сыграет Пол. Мы подключаем телефон к магнитофону, и Пол перезванивает продюсеру.

ПОЛ: Добрый день, мистер Мит, это агент Нади Саадик, Пол Дуб-Принц.

[Я так понимаю, что он придумал Дуб-Принца на ходу.] ПРОДЮСЕР: Добрый день. Да-да, мне только что дали ваш номер. Знаете, как мы вас нашли?

ПОЛ: Через журнал «Мощчь»?

ПРОДЮСЕР: Точно. Мы прочитали публикацию в «Мощчи». Вы примерно представляете себя нашу программу? ПОЛ: Да.

ПРОДЮСЕР: Отлично. Мы думаем, что Надя — как раз тот человек, которого мы могли бы использовать в нашей программе на выходах или чтобы проиллюстрировать какие-то музыкальные темы. А еще нам во всем этом нравится то, что она играет на лютне.

ПОЛ: [молчит].

ПРОДЮСЕР: Ну, это своего рода внутренняя шутка. У нас в каждом выпуске должно быть что-то созвучное со словом «лютый».

ПОЛ: Ага. Понял. «Лютый».

ПРОДЮСЕР: Так вот, если бы она сыграла у нас на лютне, это было бы просто отлично. Это будет забавно, в нашем стиле.

ПОЛ: Имейте в виду, ома из Бангладеш.

ПРОДЮСЕР: Да-да, мы вообще любим всякое такое муль-тикультурное.

Пол истязает Мита разговором о сроках и гонорарах и наконец договаривается, что в следующем месяце вымышленная Надя будет участвовать в программе. (Мы ее умоляем, но Шалини отказывается. Надя — не напоказ.)