Души проклятых миров. Том 1. Беглянка
Шрифт:
Сельма обернулась назад: монстры уже почти добрались до центра площади. Толпа поредела наполовину. Остались лишь чудом выжившие, но бежать им было некуда. Кровь и оторванные конечности повсюду, крик адской боли – Сельма цепенела от ужаса. От такого можно было сойти с ума. Но вновь чужая сильная рука схватила её запястье и затянула в спасительную тьму. Дверь со скрипом задвинулась, бабка снова стала возиться с замком. Её чёрный сгорбленный силуэт даже не было видно в этой тьме, зато в нос ударил запах сырости и чего-то гнилого. Где-то там, за дверьми, ещё были слышны страшные крики, в их сторону даже отлетело чье-то тело (или конечность) и ударилось о дверь. Сельма вздрогнула, их спасли
– А как же они?! Им надо было помочь!
В темноте глаза старухи сверкнули от слабого света с лестничной площадки наверху. Она ничего не ответила. Лишь снова схватила за руку и потащила за собой, но не наверх, а куда-то под лестницу.
– Куда мы идём?! Что происходит?!
Старуха молча шла в кромешной тьме по длинному коридору так уверенно, словно либо видела в темноте, либо наизусть знала этот путь. Сельма же не видела ничего. Если бы не крепкая хватка, которая вела её вперёд, она бы не сделала и шага. И несмотря на твёрдую поверхность под ногами, тело все равно инстинктивно хотело сжаться в комочек и не двигаться. Но старуха шла слишком быстро и так крепко, почти с мужской силой, держала её запястье, что Сельма при всем своем желании не могла так сделать.
Коридор оказался слишком длинным. Неужели он весь помещался под одним лишь зданием? Вскоре снова зазвенела связка ключей, и тьму прогнал ослепительный свет. Они очутились на улице, с обратной стороны здания, за площадью, откуда была всё ещё слышна кровавая бойня. Старуха заперла дверь и снова потащила Сельму за собой по пустой улице.
– Да что происходит?! Кто эти чудовища? А как же люди?
Череда отчаянных вопросов была прервана короткой репликой:
– Скорее за мной. Им уже не помочь.
Голос был таким низким и хриплым, что по спине девушки прошла дрожь. Сельме ничего не оставалось, кроме как побежать за старухой. Та поволокла её лабиринтами по городу, что казался теперь заброшенным, забытым; им не встретилось ни одного жителя – все попрятались, а весь кровавый эпик событий происходил в центре, отдаваясь пульсацией подобно отправленному сердцу в безобразном организме.
Углы и повороты улиц сменяли друг друга. Наконец, крик страданий и рев зверей остались где-то позади, они доносились до слуха лишь приглушённым неестественным эхом. Старуха вывела Сельму из города и потащила в лес. Шли они только ей известными путями быстрым шагом. Город остался далеко-далеко позади. Среди сочных зарослей показалась небольшая лужайка, на которой притаилась низкая деревянная хижина, больше похожая на землянку. Треугольная крыша поросла мхом. Вокруг на верёвках было развешено множество веников из различных трав. На деревянных палках, воткнутых в землю, сушились глиняные горшки. У низкой лавки на земле валялось старое деревянное корыто – пережиток прошлого. Сельма такие видела только на фотографиях народной старины.
Дверь подалась с трудом. За годы хижина осела, а само дерево усохло. Сельма не торопилась входить внутрь, но старуха требовательно указала рукой на порог и буквально вволокла её за собой. Внутри оказалось темно, отчего глаза не сразу смогли что-либо разглядеть. Сельма прищурилась. Только свет очага и треск дров говорили о том, что здесь есть какая-то жизнь. Наконец она разглядела крепкий стол перед собой, сам очаг, множество сухих веников, трав и различных склянок со странным содержимым. Земляной утоптанный пол и грязь вокруг совсем не внушали расположения. И всё же здесь казалось безопаснее, чем в городе…
Сельма не двигалась с места, так и стоя нерешительно у входа. Ей было страшно. Казалось, только сейчас избыток пережитых эмоций
Старуха стала что-то молча делать у очага. Гостья могла лишь затравленно наблюдать за ее действиями, половину из них не фиксируя. Вот старческая рука поставила на стол кувшин с парным молоком и развернула кусок духмяного хлеба. Затем откуда-то достала и вывалила в чашку густую кашу, отчего Сельма ощутила, как ее рот заполнила голодная слюна, а в животе предательски заурчало.
– Садис… Ешь…
Сельма совсем не хотела приближаться к подозрительной тарелке и еще более подозрительной каше, но в этот момент ей казалось, что ноги вот-вот подогнутся, и она рухнет прямо здесь. Слабость, как отрава, разливалась вместе с кровью по всему телу. Голод скручивал желудок. Есть хотелось слишком сильно, чтобы привередничать. Вначале она нерешительно села за стол, потом взяла ложку, маленький кусочек… К удивлению, на вкус и запах, несмотря на отвратительный вид, каша оказалась сладкой и очень вкусной. Сельма накинулась на тарелку так, словно не ела неделю. Старуха стояла у очага, что-то всё время передвигая. Сельма потеряла к ней интерес, наскоро заталкивая в себя кашу. Вскоре старая поставила перед ней и глиняную чашку с травяным чаем. Бог знает, что это были за травы, но чай мгновенно одаривал бодрящей свежестью. Теперь Сельме хотелось только хорошо отдохнуть. Она подняла глаза от пустой тарелки на старуху и как-то по-детски пролепетала:
– Спасибо, – и так болезненное лицо, бледное, с вечными синяками под глазами, уставилось на старуху, а потом ещё раз оглядело землянку. Уже увереннее. Воцарилась неловкая пауза. – Это моя очередная иллюзия?
Старуха указала скрюченным пальцем на её руку:
– А ты сама посмотри на свою рану и поймешь.
– Откуда вы?.. – но Сельма поняла, что сейчас надо спрашивать совсем другое, – Что это за место? За что сожгли ту женщину? Почему появились чудовища? Где я?!
Хозяйка хижины поставила перед собой глиняный стакан с таким же чаем, о чем можно было судить по разливающемуся вокруг аромату. Ее спокойствие и безразличие ко всему произошедшему вводили в смятение.
– Этот мир создал Он. Ту, что сожгли, ведьма. Их здесь много. Как и запертых душ. Некоторые сами просили у него пристанища, чтобы скрыться от реального мира. Здесь суровые правила, но кто им подчиняется, живёт неплохо. А смертные… Эти болванчики… Они посягнули на его служанку, это была его кара.
Взгляд Сельмы, которая даже после всего увиденного на площади смотрела на старуху как на полоумную, ярко выражал ее отношение ко всему сказанному. Измученная морально девушка не поняла ничего из сухого пояснения старухи, которая говорила таким тоном, словно рассказывала о погоде вчерашнего дня.
Неожиданно среди повисшей тишины в очаге что-то зашипело, заплавилось… Из дна, из-под самых дров, стала подниматься магма. Температура в комнате изменилась, стало жарко. Сельма с тревогой перевела взгляд на старуху:
– Что за бред?! Кто этот Он?! Почему я сюда попала и что ему нужно от меня?
Но старуха уже смотрела на очаг, и Сельма встревоженно перевела взгляд обратно на него. Грудь зашлась от частого дыхания, спазм паники перехватил основание горла. Раскаленная густая жижа стала медленно сливаться на пол и растекаться тягучей лужей. Температура в комнате поднялась, как в печи; стало трудно дышать.