Душитель
Шрифт:
Around you have grown…
Он сделал глоток. Бурбон становился горьким, как только попадал на его губы. Жизнь не имела смысла.
… and accept it that soon
You’ll be drenched to the bone…
Неужели он был лишним? Похоже, мир встал на рельсы и отправился в путь, покинув станцию, не оповестив никого об этом. В тот момент он будто бы стоял на перроне, один, совершенно не имея представления о том, что делать дальше. Это было так. Он — взрослый одинокий мужчина, совершенно непонимающий происходящее вокруг. Сегодня враги — друзья. Возможно,
… then you better start Swimmin’
Or you’ll sink like a stone…
Теперь эти монстры жили рядом. Мир разбился и кружился в миллиардах кусочков. И он был одним из этих кусочков.
— Джордж, — сказал голос.
Джордж поднял глаза.
— Капитан? — удивился он.
Капитан сел напротив него и заказал бокал.
— Есть что-то, что ты пытаешься залить, сынок?
— Пытаюсь оставаться на плаву, — сказал он, протягивая бутылку. — Пытаюсь.
Капитан Мурдок наполнил бокал, левый уголок губ был приподнят — его типичный жест, в руках он вращал бокал.
— Все мы пытаемся, Джордж, — он пытался поймать взгляд покрасневших глаз Джорджа своими широкими зрачками. — Все это очень странно для нас, но таков теперь наш мир.
— Нет, неправда. Не мой. В моем мире нет места монстрам.
— Естественно есть. Ты думаешь, что монстров отличает их шкура? Господи, Джордж. Ты пережил Вторую Мировую…ты прекрасно знаешь, какие ужасы способны творить мы сами, люди. Миллионы погибли в Европе…
— Миллионы погибли здесь, капитан. Миллионы по их вине. Они пожирали нас и истребляли.
— Это была война. Мы делали то же самое.
— И теперь к власти пришел президент Уорд со своим Трактатом о мире и ставит нас на четвереньки перед врагом. Он продал нас, — он поднял голос и понял это. Теперь он заговорил сквозь зубы. — Уорд попросту наплевал на миллионы людей, которые боролись за эту страну, за этот флаг. Продал наших погибших и нас самих, а теперь мы должны жить с чувством стыда и ненависти…теперь мы видим наших врагов шагающими среди нас, как будто ничего и не было. Если другим все равно, мне нет, черт подери! — Джордж запустил руку во внутренний карман и достал пистолет. Капитан встревожено смотрел на него. Джордж проверял его, как будто решал, что же сделать.
— Джордж, пожалуйста, оставь…
— Посмотрите на него, — он положил пистолет на стол. — Я помню те дни, когда можно было носить нормальный калибр. Он прищурился, пытаясь навести прицел пистолета с двумя дулами. До войны никто не знал, что такое тефлон.
Капитан смотрел на него не трогая. Табельное оружие полицейского. Два дула пятидесятого калибра. С охотничьей дробью. Эти пули были способны пройти сквозь бронежилет, как сквозь бумагу для папирос. А иногда, на патрулировании они не значили ничего. Можно было понять состояние Хэмптона. Большинство людей вели себя, как будто ничего не произошло, как будто жить по соседству с этими существами было нормально. Они продолжали ходить в супермаркеты, на работу, садились в автобусы по утрам, отвозили своих детей в школу, ездили на рыбалку по выходным. Но было ясно наверняка — мир пал. Ничего не было так, как тридцать лет назад. Открытия, которые были сделаны в течении последней войны потерпели крах и уничтожили здравый рассудок людей. Теперь все стали призраками, погруженными в каждодневную рутину. Были заняты тем, чтобы воссоздать образ нормальности, скрыть полотном те мрачные ужасы, ту ужасную правду. Но он не мог винить их.
— Ладно, Джордж, — капитан ловил его взгляд. Пора по домам. Завтра наступит новый день. Если хочешь, заходи в мой кабинет, поговорим. Счет оплачу я.
3. Смерть — это единственный бог, который приходит, когда его зовут
Я тоже знаю, что смерть — это единственный бог, который приходит, когда его зовут.
Роджер Желязны,
«24 вида горы Фудзи кисти Хокусая»
Бостонская полиция с помощью войск специального назначения начала осматривать затопленные районы на городском побережье. Шансы найти Томаса Симански, человеческого ребёнка, пропавшего из школы, значительно уменьшаются с каждым днём.
Боль. Колющая боль, которая шла от верхней части черепа до шеи, распространялась и на плечи. Как будто маленькое деревце решило погрузить свои покрытые шипами тонкие корешки в его мозг. Джордж проснулся и посмотрел в потолок. Через щели приоткрытого окна в его спальню лился свет. Потолок был покрыт пятнами сырости. По углам были паучьи гнёзда, но даже пауки больше не хотели там жить. Он сглотнул и заметил, что горло пересохло и болело. На улице с необычайной силой лил дождь, вызывая металлические звуки из труб на фасаде здания. Он поднялся в кровати, и голова заболела ещё больше. Казалось, что мозг раскалывается. Слишком много виски было вчера вечером. Слишком много мыслей. Он посмотрел время на будильнике и, спотыкаясь, побрёл в душ.
Дорога в комиссариат была ужасной. Когда шёл дождь, улицы наполнялись машинами, плотно и тягостно, как будто густая кровь медленно текла по телу. Он повесил свой промокший плащ, под которым сразу образовалась лужа, и приблизился к кабинету капитана. Он пригладил волосы и постучал в дверь, на которой была табличка из шлифованного стекла с фамилией капитана, написанной чёрными буквами.
— Добрый день, лейтенант Хэмптон, — капитан посмотрел на него из-под толстых очков. Он заполнял бумаги, лежащие на столе.
— Капитан, извините за вчерашнее…
— Ничего, — тот махнул рукой, будто бы отгоняя мошек.
— Спасибо в любом случае. Ах да, как же я очутился дома?
— Я позвонил в комиссариат и попросил, чтобы кто-то тебя отвёз. Сказал, что ты перебрал и сам вести машину не можешь.
Джордж посмотрел на подошвы своих ботинок. Ему не было стыдно. Ему было грустно. Комиссариат. Единственное, что связывало его с этим миром. За его пределами для него ничего не было.
— Разумеется, лейтенант, — капитан глубоко вздохнул. — Специальный агент Скотт ждёт вас в комнате отдыха.
Джордж кивнул и закрыл дверь.
Скотт в своём узком чёрном костюме сидел на диване в комнате отдыха, сложив руки на коленях. Доска объявлений, на которой болталось несколько старых бумажек, кофейник, стол со стульями из разных гарнитуров, диван и сбоку столик поменьше со старым радио, склеенным изолентой, чтобы не развалилось, и несколькими пепельницами с бычками. В такой атмосфере рыба в костюме смотрелась чужеродно. Джорджу представились собаки, играющие в покер. Было что-то зловещее.