Два билета из декрета
Шрифт:
Я медленно развернулась, даря себе крохотную надежду, что мне показалось и вместо картавого притаился кто-то другой. Даже встреча с маньяком казалась мне куда более задорной, чем увидеть воочию Игнатова. Но судьба решила, что в этот день я получила недостаточно подарков, и ниспослала мне навстречу начальника креативного отдела – В. Г.
– О, да это бунтарка Яна.
– «Р» в его голосе привычно дрогнула, будто бы соскочила с одного нотного ряда вниз.
– Обзывательства уже были, неприличные жесты тоже, даже не знаю, чего теперь от вас ждать. Украдете мои деньги на карманные расходы и сломаете велосипед?
Ох,
В подтверждение моих мыслей он аристократично кашлянул, нагнулся вниз и как-то слишком ловко вытащил закатившийся под стол фонарь.
– Вы обронили.
– Луч света выхватил крохотных фрагмент: дверь, криво прибитая полка, мужская фигура в черном, не по моде облегающем костюме. Так уже давно никто не носит, это мне Олег объяснял, а вот Игнатову почему-то очень шло. Хорошенький до невозможности, даже жалко, что мудак.
Тот самый мудак лениво сделал шаг в сторону, перекрыв мне все пути отступления. Я нервно хихикнула. Может, это новые традиции в Мельнице такие: взбираться к карьерным вершинам через архив и влажные поцелуи начальника?
– Что Вас так рассмешило, Яна? Мне нужно подготовиться к новому театральному номеру в вашем исполнении?
Оооох. Только сейчас вспомнилось эффектное выступление перед ним и гадюкой Катенькой с торжественной песней в конце. Тогда это казалось таким дерзким и правильным – сейчас же я сгорала от стыда. Как хорошо, что в комнате было темно и Игнатов не видел, как мое лицо покрылось багряными пятнами. Ну натурально Годзилла. Мне все так же хотелось плакать, вот только поводов для этого стало на один больше.
– Вам неловко, верно, Яна? Сейчас вы уже не такая дерзкая, - раздался вкрадчивый голос.
– Пожалуйста, дайте мне уйти, - устало прошептала я в ответ, - в понедельник я передам заявление на увольнение – и вы обо мне больше не вспомните.
– Ну, это вряд ли.
Игнатов даже не сдвинулся с места. Светить фонарем прямо в лицо противника, чтобы понять, насколько он сердит, и будет ли держать меня в заложниках дальше, я не могла. Воспитание не позволяло. И чувство самосохранения, разумеется. Я замерла истуканом, не зная, что говорить мне, и что намерен делать он. Мамочки, хоть бы целоваться не полез, а то кто этих придурочных знает.
Судя по агрессивно напрягшейся фигуре, картавый планировал стукнуть меня по голове, связать и скинуть в ближайшую канаву развлекать местных русалок. Благо ходить далеко не надо: уже через минуту дождь затопит нас так, что Мельница возвысится над проспектом, словно остров Буян средь моря-океана. Я сосредоточенно почесала переносицу, гадая, как лучше поступить: вступить в уморительную перепалку с несостоявшимся шефом или наконец заткнуться.
– Можете идти. Только куда?
– Домой, разумеется.
– Вплавь?
– Господи, конечно на такси.
– Есть такие люди, по которым никогда нельзя понять, шутят ли они. Так и с Игнатовым, тембр его голоса всегда звучал серьезно и убедительно.
– Яна, вы не сможете вызвать такси, и даже если какой-нибудь трудяга решится приехать, он заломит Вам такую цену, что… - В.Г. пытался подобрать нужное слово, избегая емкого «Вы охренеете», - что Вы сами откажетесь от этой поездки.
Я поникла. В словах начальника был смысл: наш
Осознав, как крепко влипла, я горестно вздохнула. Плечи мои поникли, и вся я ощутимо уменьшилась в размерах, будто Алиса, выпившая зелье не из того флакона. Проблема выглядела нерешаемой.
– На кухне есть чайник, - сказал Игнатов, буравя меня взглядом, - если вы замерзли, то стоит выпить чай.
– Вот уж не надо.
– Бросьте, Яна, просто хочу отблагодарить вас за шикарный концерт. Редко когда я получаю удовольствие от планерки.
– Ну, хватит. Ваша Катерина вела себя неэтично, я просто ответила ей тем же. Когда я сюда вернулась, никто не предупредил, что наш офис превратился в серпентарий. А я, знаете ли, не Гарри Поттер и не говорю на языке змей.
– Вы так думаете? А мне показалось, что вы владеете им в совершенстве.
– Готова поклясться, что картавый бес наслаждался этой словесной перепалкой. По дубовым от напряжения вискам заколотила сотня крохотных дятлов, выстругивая из глупой башки какой-нибудь ответ. Мне так хотелось сказать что-то умное, кружевное, убийственное, но вместо этого на языке вертелось «бе-бе-бе, сам дурак».
***
– Ладно, уговаривать не буду, - наконец смилостивился Игнатов, - лично я хочу чай. Но и бросить здесь вас тоже не могу, - я было пригрезила, как многогранен и благороден светоч всея офиса, и вдруг он резко обрубил все то хорошее, что я успела придумать секунду назад: - Сами сказали, что больше здесь не работаете. Я не знаю, какие причины вас вообще сюда привели, может быть, промышленный шпионаж.
– А может, я ложки украсть захотела, - я еле подавила смешок. Представить меня шпионящей и выдающей чужие секреты мог человек ну с очень богатым воображением.
– В любом случае я должен вывести вас отсюда, пойдемте.
Он аккуратно, едва касаясь пальцами, взял меня за локоть и вывел из архива. Шел не торопясь и даже не смотрел в мою сторону. К счастью. Потому что мне снова хотелось плакать от обиды и несправедливости по отношению к себе. Воровкой меня еще не называли...
– Яна, расскажите мне о детях.
– Вопрос прозвучал так неожиданно, что только что накатывавшие на глаза слезы высохли за секунду.
– О каких детях? Моих?
– Очевидно. У меня пока что нет детей.
– Не знаю, что вам сказать. Дети как дети, обычные. В меру балованные, не в меру залюбленные.
– Сколько им?
– Семь и три. В смысле почти. Мишке семь в конце сентября, а Варе в марте.
– Часто болеют?
– Не чаще обычного, но бывает, конечно.
– У вас есть возможность нанять няню?
– Что?! В смысле, да… Вам вообще это зачем?
– Хочу предложить вам работу.
Стоп. От неожиданности я замерла на месте и только тогда поняла, что синие витражные окна и огромная кофемашина на столе никак не могли быть частью коморки дяди Гриши. Картавый Лис все-таки привел меня на кухню. Я сердито посмотрела на него, ища в черных глаза лукавство или удовлетворение, но Игнатов выглядел совершенно безразличным. Так, будто его вообще не волновала моя персона.