Два билета из декрета
Шрифт:
– Попалась, - раздалось прямо у меня над ухом. Ситуация была до того неловкой и нелепой, что на секунду стало даже смешно. Незнакомец сжал меня за плечи, махровая ткань толстовки глушила силу его прикосновений, так что дернулась я не от боли, а от неожиданности.
– Ты хочешь поиграть, Катя? Ну, давай поиграем.
Я уже открыла рот, чтобы признаться, что никакая я не Катя и что из игр предпочитаю только монополию, да и то после двух бокалов пива. Что пришла я за своим делом, но если вдруг, то готова вызвать такси и поехать отсюда прямо до столицы Венгрии и никогда никому не рассказывать про шашни какого-то картавого чувака
Да, он картавил.
И именно об этом я думала, когда неизвестный слегка приподнял меня в воздухе, прижал к себе и поцеловал.
Ох… такого я себе даже в самые забористые корпоративы не позволяла… Я не сопротивлялась. Лучшей стратегией в этот момент было притвориться каменным изваянием. Он с силой вдавил меня в стену и продолжал что-то искать в моем рту, грубо толкая язык мне в глотку. Целовался он хуже Бори Смирнова из 6 А. Зато страсти и напора ему было не занимать. В отличие от Бори Смирнова из 6 А. Я стояла, вытянувшись в струнку и открыв рот, будто на приеме стоматолога. Энтузиазма картавого хватило ненадолго, и уже через минуту он отстранился от меня и удивлённо спросил:
– Катя?!
Божечки! Дошло, наконец! Доперло! Сейчас он меня отпустит и я, плевать на репутацию, выползу из комнаты и спрячусь в ближайшую щель, куда не проникают лучи солнца. А там, так уж и быть, досижу до третьего декрета, надо ж кому-то страну с колен поднимать. Однако рано я радовалась. Незнакомец, почувствовав подмену своей ненаглядной Катюши, наконец начал соображать.
– Погоди, сейчас я свет включу.
Ой. А вот это уже было совсем лишним. Стало страшно, что после такого выступления о работе в Мельнице можно было забыть навсегда и вернуться обратно в свой постылый декрет. А мне туда нельзя, мы аванс няне за месяц вперед заплатили. Я только-только треники на джинсы заменила! У меня укладка и духи модные!!! Мозг работал быстро, выдавая при этом самые придурочные версии. И когда я увидела, как силуэт моего нового друга (если не сказать больше) наклонился в сторону, чтобы нащупать выключатель на стене, то со всей силы толкнула руками его в живот. От неожиданности он ойкнул и отступил назад, но не согнулся. Сил у меня было, как у котёнка, а смекалки, как у инфузории-туфельки. Поэтому я, не найдя ничего умнее, ударила беднягу коленом в пах и, увидев, как он скорчился на полу от боли, отскочила в сторону. В одну секунду я добежала до спасительной ручки двери и, уже вылетев наружу, услышала глухое, почти рычащее:
– Убью-ю-ю.
Именно это мне и показалось странным. Как картавый человек мог прорычать слово, в котором даже не было буквы «р»? Но звучало страшно и очень убедительно. Поэтому я не просто захлопнула дверь, но и повернула ключ, торчащий в скважине, на два полных оборота. На всякий случай.
И уже там, в тихом, светлом коридоре, меня догнал его прощальный крик:
– Найду! И убью!
Глава 3. Недожаренный шеф в собственном соку
– Как говорится, оставляй свой зад в прошлом.
– Да нет, оставляй свое прошлое позади себя.
Король Лев
Я решительно направлялась в сторону выхода из офиса, как вдруг в двух шагах от спасительной зеленой таблички EXIT меня схватила чья-то рука.
Я напряглась. В горле болезненно закололо крохотными иглами, желудок совершил кульбит и затих в ожидании капитуляции, а попа сжалась
В моей голове пронеслось предсмертное: «Попалась, Яна».
– Попалась, Яна, - раздался над самым ухом жеманный женский голосок.
Облегчение тотчас накрыло меня пушистым одеялом. Это не мог быть картавый злыдень, которого я только что ударила в… нижнюю часть живота и оставила в темноте, холоде и неизвестности. Сердце еще учащенно билось, но жизнь в целом стала налаживаться. Я обернулась и увидела Сашеньку, мою коллегу и подругу. Подругу настолько отдаленную и приблизительную, что все наши контакты ограничивались обедами в местной столовой и прекратились в первый же день моего декрета. Сашенька каждый ноябрь звонила, чтобы поздравить меня с днем рождения, и всякий раз горестно вздыхала, услышав, что родилась я в апреле. Овен я. О-о-о-вен.
– А я не пойму, ты не ты. В курилке говорили, что какая-то декретница в офис вернулась, я на тебя даже не подумала. Думала, ты из того декрета сразу за вторым пойдешь.
– За третьим, - машинально поправила я, не сильно вникая в смысл сказанного.
– За третьим? Януся, ну я поздравляю! Я еще смотрю: животик такой, даже со спины видно. Наверное, мальчишка?!
– Скорее, мясная коврижка.
– Чего?! – Блаженная радость на Сашенькином лице померкла. Она зависла на пару секунд, будто пыталась вспомнить, как наш разговор забрел в эти дебри абсурда.
– Мясная коврижка, говорю. На обед ела. Но больше не буду, а то меня с этого ракурса все за беременную принимают. Саша, скажи, где тут можно переодеться, мне бы толстовку снять и макияж поправить.
– Так в архив иди, там пусто всегда.
Я чуть не подавилась от неожиданности. Лицо Сашеньки бесхитростно лучилось счастьем, так что заподозрить коллегу в коварстве я не могла. Она точно ничего не знала про архив и серийного целовальника, заживо похороненного под бланками и стопками отчетов. Пришлось глубоко выдохнуть и даже задержать дыхание, чтобы вернуть коже лица привычную бледность. Саша не была гением по части психологии, но даже она могла заметить, как я напряглась. Нет, в архив меня теперь даже борщом с пампушками было не заманить. До тех пор пока отважные уборщицы не выметут оттуда картавого, живым или мертвым, я вообще отказывалась переступать порог данного помещения.
– Саш, давай лучше в дамскую комнату. А ты мне по дороге все сплетни свежие расскажешь, идет?
Она счастливо взвизгнула, предвкушая, как сейчас нагрузит важнейшей информацией новые, почти девственные уши.
Под аккомпанемент Сашенькиной болтовни я рассматривала свое отражение в зеркале. Под толстовкой у меня была однотонная черная футболка. В меру чистая, в меру обтягивающая, совсем не предназначенная для светских променадов. Я ненавижу ощущение «воздуха» под одеждой, а потому никогда не ношу свитера и кофты на голое тело.
И хоть футболка и подчеркивала лишние килограммы, подло налипшие мне на бока и животик, выглядела я теперь гораздо менее беременной. Я сложила толстовку в рюкзак и достала из бокового кармана расческу. Волосы были моим единственным украшением, и за неимением других пришлось что есть сил начистить этот бриллиант. Расчесаться то есть. Теперь я даже показалась себе красивой, а нервический румянец на бледном лице добавлял мне загадочности. Чахоточная аристократка прямиком из 19 века подъехала, не иначе.