Два дня из жизни Пичино

Бёрнетт Фрэнсис Элиза Ходжсон

Плача, она схватила его за руку и потащила домой. Ноги Пичино были слишком коротки, и он едва поспевал за нею. Мария часто горячилась и всегда в такие минуты ходила очень быстро. Пичино привык к этому.

Все его родные кричали, бранились и 'размахивали руками из-за малейшего пустяка. И у матери его, и у соседей слезы, крики и восклицания вырывались при первом удобном случае, как и у всех прочих итальянских крестьян. Поэтому Пичино нисколько не удивился, что Мария налетела на него точно вихрь, бормоча сквозь слезы что-то невразумительное. Он только не понял, причем тут осел, и сам осел этим, должно быть,

озадачился, потому что встал и пошел вслед за ними по дороге.

Но когда они подошли к дому, для Пичино стало ясно, насколько происшедшее событие было важным и необыкновенным.

Пичино увидел старого человека, который стоял у двери и разговаривал с матерью. Вернее, он старался изредка вставить слово среди потока ее слез, ударов в грудь и жалоб, смешанных с упреками мужу, который стоял тут же, смущенный и сердитый.

– Лентяй, негодная тварь!
– кричала она.
– Дармоед! Ничем ты не помогаешь мне кормить детей! Я только одна и работаю, я и осел. Без осла мы бы с голоду умерли! Да, с голоду! А он продал его, бедное животное! Продал ради своей утехи. А я умирай тут без осла! И он еще ко мне привел этого мошенника, которому продал осла!

 Пичино, хоть и был еще так мал, понял, что отец продал осла и его уведут от них. Он громко вскрикнул, вырвался из рук Марии, подбежал к ослу, крепко обхватил его переднюю ногу и прижался щекой к серому ослиному боку.

Около часа мать то плакала, то бранилась. Она упрекала поочереди и мужа, и старика, купившего осла. Подошли соседи и поддержали ее. Все согласились, что старый Беппо - ростовщик и мошенник, который провел пьянчугу Аннибала. Старого Беппо так ошеломила буря бранных слов, которыми его осыпали, что он наконец согласился оставить осла у матери Пичино дня на два, чтобы она могла окончить начатую с его помощью работу. И он ушел, ворча громко, и унес с собой веревку, которую приготовил для осла.

Дома нечего было есть, а мать была слишком подавлена горем и охвачена злобой на мужа, чтобы приготовить детям хоть какое-то подобие еды. Но, к их великому счастью, вдруг появился Филиппо с известием, что три большие коляски, полные знатных господ и чудесных многообещающих корзин, остановились у поворота дороги, где росла густая трава и стояли высокие деревья.

– Пойдем, - сказала Мария, схватив Пичино за руку.

Она мельком взглянула на брата. От слез его нежные щечки разрумянились, а с пурпуровых детских губ еще не исчезло грустное выражение. Шляпа с тюльпанами съехала на затылок, и на фоне красных и желтых цветов его глаза ] казались еще красивее, чем обычно. И Мария поняла, что на этот раз кексов, бутербродов и сольди им достанется больше, чем когда-либо. Ей и в голову не пришло, что, когда он плакал и терся щекой об осла, то страшно запачкался. Никто не думал о грязи в том обществе, где жила Мария. Но как он был грязен, этот прелестный, кудрявый Пичино с ямочками на розовых щеках!

Вблизи местечка, которое выбрали веселые иностранцы, стойла каменная стена. Слуги разостлали на траве ковры и разложили прдушки. Вся компания только что успела удобно расположиться на них, разбившись на маленькие группки, как одна леди взглянула наверх и рассмеялась.

– Посмотрите туда,- кивнула она в сторону низкой стены, находившейся в нескольких

шагах от них.

Маленький мальчик, усевшись на стене, болтал ногами и посматривал на них с видом довольного человека, успевшего добыть себе лучшее место в театре.

– Он догадлив,- сказала леди,- первым забрался сюда. Сейчас придут и другие.

Они - точно стая маленьких коршунов. Босвики, у которых вилла в Пальмьери, были в этих местах на прошлой неделе и говорили, что дети вырастают здесь точно из-под земли.

Слуги бесшумно двигались в почтительном молчании, распаковывая корзины и расстилая белые скатерти. Джентльмены и леди весело разговаривали и смеялись. Через несколько минут та же леди снова взглянула наверх.

– Посмотрите,- сказала она,- теперь их трое!

Действительно, на стене болталось уже шесть ног. Вторая и третья пары ног принадлежали девочкам, а их владелицы смотрели на веселое общество с таким спокойным довольством, точно их присутствие здесь было самым естественным и подобающим делом на свете.

Та леди, которая первой заметила детей, была высокой красивой англичанкой. Не большие глаза смотрели неспокойно и по временам как будто утомленно. Густые темные волосы отливали рыжеватым цветом. Все окружающие выказывали ей большое внимание. Это она устроила поездку, ей принадлежали коляски, корзины и слуги. Гости звали ее леди Алиной. Она была вдовой, очень богатой и бездетной, пользовалась всем, что могут дать богатство и знатность, но ей не удавалось развлечься. Может быть, это оттого, что она слишком много заботилась о себе, а до всех прочих людей ей не было ровно никакого дела.

– Босвики,- сказала она,- в восторге от одного ребенка, которого они здесь видели. Они так много говорили о нем ,что даже немного надоели. По их словам, он грязен как поросенок и красив как ангел. Для других детей он, говорят, приманка, на него они ловят подачки. Я бы хотела, чтобы они привели его сюда сегодня. Мне бы хотелось видеть его. Но я думаю, он вовсе не так красив, как о нем говорят. Знаете, ведь Мэри Босвик намеревается быть художницей и слишком легко от всего приходит в восторг.

– Любите вы детей, леди Алина?
– спросил господин, сидевший около нее.

– Не знаю,- ответила она,- у меня их никогда не было, но мне кажется, они должны быть забавны. А эти маленькие попрошайки-итальянцы бывают иногда очень красивы. Может быть, мне не было бы так скучно, если бы у меня был красивый ребенок. Я бы хотела мальчика. Пожалуй, я как-нибудь куплю себе мальчика у итальянца-крестьянина. Ведь они всё готовы отдать за деньги.

Она повернула головку и опять засмеялась.

Их теперь около двенадцати на стене,- сказала она.- Может, и больше. Нужно их сосчитать.

Оказалось, что их уже четырнадцать. Дети сидели в один ряд и болтали ногами. Они были грязны и глядели во все глаза на то, что происходило, без малейшего смущения или замешательства.

Увеличиваясь в количестве, ряд на стене становился понемногу оживленнее.

 Юные зрители стали обмениваться бойкими замечаниями относительно всей компании, лакеев и лакомых кусочков, которые гости леди Алины передавали друг другу.