Два евро на сдачу
Шрифт:
– Я серьезно, пошли. – Даниэль потянул ее за руку. – Быть в Париже под Рождество и даже не прогуляться? Тем более уже совсем стемнело, будет красиво.
– Ну ладно, – нехотя отозвалась она.
Рождественские украшения сверкали повсюду, блики отражались от мокрого темного асфальта. Деревья, украшенные гирляндами с лампочками, ярко освещали улицы, и, несмотря на поздний час, было очень светло.
– Жаль, что галерея «Лафайет» уже закрыта, – сказал Даниэль, когда они проходили мимо ярко украшенного здания.
– «Лафайет»… –
– Я вот весь день не могу понять. Почему ты вообще решила, что я богатый? Может, поделишься?
– Я знаю, в каких магазинах продается одежда, которую ты носишь.
Даниэль окинул взглядом свое пальто, рубашку, брюки и шарф.
– Может, это просто гениально сделанные копии дорогих брендов?
Кларисса поморщилась.
– Если копия действительно сделана гениально, то она тоже будет стоить немало.
– А может, у меня и нет таких денег, а я беру кредиты и потом годами расплачиваюсь за свои рубашки? Может, просто пускаю пыль в глаза?
– В это охотно верю, – улыбнулась Кларисса.
– Конечно, люди всегда охотно верят в то, что они хотят увидеть.
– Ну то есть ты хочешь сказать, что я ошибаюсь и ты нищий… эм… управляющий банка или кто ты там?
Даниэль усмехнулся.
– Зарплата у меня совершенно обычная.
Кларисса недоверчиво смерила его взглядом.
– Но мои родители, пока я еще учился в школе, выгодно инвестировали деньги из фонда, который они держали в банке на мое образование.
Кларисса скривилась.
– Ну а я о чем?
– Что? – запротестовал Даниэль. – Я же фактически стал жертвой! Они не посоветовались со мной и все деньги, отложенные на меня, пустили в сомнительное предприятие!
– Не такое уж и сомнительное, раз у них все получилось. Наверняка они знали, что делают. Да и все равно это были не твои деньги. Они их зарабатывали и могли делать с ними все что угодно. В их обязанности вообще-то не входило копить на твое образование. Пошел бы после школы мыть сортиры и копить на Сорбонну или что там у тебя было… Не умер бы.
– Ну и ладно, – смирился Даниэль.
– Почему тебя вообще так волнует, что в моем представлении ты из богатеньких?
– Дело же не в деньгах, а в твоем убеждении, что раз уж они есть у человека, то он просто везунчик, не знавший горя. Поверхностный и пустоголовый.
– Или так, или чванливый сноб.
– Ну вот видишь, ты сразу клеймишь человека и даже не пытаешься узнать его поближе. Нельзя вешать ярлыки на людей. Люди разные.
Кларисса внимательно посмотрела на серьезное выражение лица Даниэля.
– А ты ведь тоже ходишь в магазины с дорогой одеждой? – Его вдруг осенило. – Иначе откуда ты знаешь, сколько стоит мое пальто? Вряд ли ты увидела
– Каюсь, – подняла руки Кларисса. – Я захожу иногда в такие магазины. Но это исключительно в терапевтических целях.
– Что? – улыбнулся Даниэль. – Это все твоя легендарная интернет-терапия?
– Смейся-смейся. – Кларисса показала ему язык.
– Нет, серьезно, что за терапевтические цели?
– Я так приобщаюсь к богатству. Заглядываю в дорогущие магазины, брожу между рядами, трогаю эти приятные ткани, нюхаю ароматы туалетной воды. Как бы делаю это частью и моего мира тоже.
– И как? Помогает?
– Если честно, не очень. Внутри все продавцы косятся на меня, будто я собираюсь украсть что-то. А когда выхожу оттуда, ощущаю себя еще хуже, ведь у меня этого всего нет. Как будто мир богатых выплевывает меня, вздохнув с облегчением.
– В бесплатных видео в интернете явно чего-то недоговаривают, тебе так не кажется?
– Возможно.
– Но перед Рождеством ты же бывала в галерее «Лафайет»? – Даниэль решил вернуться к тому, с чего они начали.
– Да, мы с бабулей всегда гуляли в декабре по Парижу и обязательно заходили туда. Но для меня это не какой-то торговый центр с магазинами. Для меня это музей. Все очень красиво, «экспозиции» в витринах каждый год разные, и толпы, толпы народа. Хорошо, что она закрыта. Если бы мы зашли, мне бы стало грустно, что мы не с бабулей.
– Но ведь она до сих пор живет где-то неподалеку? Под Парижем, ты говорила?
– Да.
– Значит, можно возобновить традицию? Я думаю, что на пару дней любую работу официантки можно отложить.
– Со временем стало сложнее выбираться куда-то вместе… – тихо сказала Кларисса и добавила обиженным тоном: – И я сейчас изо всех сил стараюсь не ткнуть тебя в то, что ты навесил на меня ярлык официантки, как будто я всегда разносила еду в кафе. И всегда буду.
– Прости. Но я не это имел в виду. Я же не знаю, кем ты еще работала. Да и нет ничего плохого в том, чтобы быть официантом.
Кларисса недоверчиво посмотрела на него.
– Да честно. – Даниэль пристально посмотрел на Клариссу и вдруг остановился. – Если мы свернем вот сюда, – он показал рукой направление, – то выйдем к саду Тюильри, а там рождественский рынок. – Он посмотрел на наручные часы. – Должен быть еще открыт. Во сколько он закрывается? Ближе к полуночи?
Кларисса пожала плечами и развела руки в стороны.
– Не знаю, давай проверим.
Хотя уже был двенадцатый час, в Тюильри толпился народ. В несколько рядов выстроились палатки-домики со всякой всячиной. На крыше каждого такого домика висела гирлянда, а внутри суетились торговцы.