Два года каникул (с иллюстрациями)
Шрифт:
В эти туманные дни, препятствовавшие намеченной экспедиции на мыс, охота шла очень успешно. Донифан, увлекавшийся всяким спортом, оказался действительно прекрасным стрелком. Чрезмерно гордясь своей меткостью, он презирал все другие способы охоты — ловушки, сети, силки, столь любимые Уилкоксом. Однако в тех условиях, в которых оказались мальчики, вполне вероятно, что именно сноровка Уилкокса принесет больше пользы. Уэбб тоже стрелял неплохо, но не мог сравниться с Донифаном. Что же касается Кросса, то в нем не было охотничьего огонька, и он ограничивался восхвалением
Во время охоты особенно отличался пес Фэнн, храбро бросавшийся в волны за подстреленной дичью, падавшей возле рифов.
Надо признаться, что среди трофеев юных охотников было немало морских птиц — бакланов, чаек, гагар, которых Моко не мог использовать в пищу. Правда, попадалось много голубей, а также уток и гусей, с очень вкусным мясом. Эти гуси, по-видимому, обитали в глубине страны, куда улетали, когда начиналась стрельба.
Донифан убил также несколько птиц-устрицеедов, питающихся ракушками и моллюсками. Словом, выбор был большой, но, как правило, такую дичь следовало приготовлять особым способом, чтобы отбить у кушанья неприятный маслянистый привкус, и Моко, при всем своем старании, не всегда с этим справлялся. Однако требовательность была тут неуместна, как часто говорил рассудительный Гордон.
Все с нетерпением ждали, когда Бриан сможет отправиться на мыс: ведь восхождение, вероятно, даст ответ на самый важный вопрос — остров это или континент. От него зависело их будущее: станет ли их пристанище на этой земле временным или постоянным.
Пятнадцатого марта погода как будто изменилась к лучшему. Ночью небо очистилось от толщи облаков, сгустившихся в последние дни. За несколько часов свежий ветер с суши окончательно разогнал их, и яркое солнце осветило гряду прибрежных скал. Можно было надеяться, что в косых послеполуденных лучах горизонт на востоке будет виден достаточно явственно,— а это и было самым важным объектом наблюдения. Если там, на востоке, в поле зрения окажется непрерывная полоса воды, значит, мальчики находятся на острове, и помощь может прийти к ним только с кораблей, появившихся в местных водах.
Как мы помним, идея похода на север бухты исходила от Бриана, и он намеревался идти туда один. Конечно, он охотно отправился бы вместе с Гордоном, но оставить остальных без присмотра было небезопасно.
Вечером пятнадцатого марта, убедившись, что барометр твердо стоит на отметке «ясно», Бриан предупредил Гордона, что уйдет на рассвете. Пройти десять — одиннадцать миль туда и обратно не составляло труда для крепкого мальчика, не боявшегося усталости. Ему вполне достаточно было одного дня для такого похода, и Гордон был уверен, что он вернется до темноты.
Итак, после восхода солнца Бриан отправился в путь, не сказав об этом никому, кроме Гордона. Он взял с собой палку и револьвер на случай встречи с каким-нибудь хищником, хотя охотникам никаких следов такого рода не попадалось. Бриан прихватил также подзорную трубу дальнего вида с большой четкостью изображения. В сумку, привешенную к поясу, он положил сухарей, кусок солонины и фляжку бренди с водой, чтобы позавтракать, а быть может, и пообедать, если
Быстрым шагом мальчик двинулся вперед вдоль берега, окаймленного со стороны моря лентой водорослей, еще влажных после отлива. Через час он достиг крайней точки, куда добирались Донифан и его друзья во время охоты на голубей. Птицам нечего было опасаться Бриана, стремившегося без задержки добраться до мыса. Погода стояла ясная, небо совершенно очистилось от туч и тумана, и нужно было без промедления этим воспользоваться. Если во второй половине дня на востоке скопится облачность, то разведка будет безрезультатной…
В течение первого часа Бриан, идя достаточно быстро, преодолел уже половину всего расстояния. Если не встретится никаких препятствий, то он доберется до мыса уже к восьми часам утра.
Но по мере того, как суживалась полоска суши между прибрежными скалами и рифами, где плескались волны, Бриан продвигался вперед все медленнее. Вместо сухой и упругой земли, какая была между лесом и морем близ реки, Бриан был вынужден пробираться по скользким, шатающимся камням и липким водорослям, обходить лужи. Идти было очень тяжело, и вскоре он убедился, что запаздывает, по крайней мере, на два часа по сравнению с первоначальным расчетом.
«Прилив закрывает берег до самого подножия скал,— размышлял он.— Если придется идти в обход или дожидаться спада воды, то я поднимусь наверх слишком поздно. Нужно добраться до мыса, пока тут все не залило!»
Смелый мальчик, несмотря на усталость, прибавил шагу и двинулся напрямик. Разувшись, он побрел почти по колено в воде через большие лужи.
В этой части бухты оказалась уйма пернатой дичи — голубей и уток. А у рифов плескалось несколько тюленей, ничуть не испугавшихся Бриана. Очевидно, сюда, во всяком случае уже много лет, не заходило ни одно промысловое судно.
Кроме того, судя по присутствию тюленей, земля находилась южнее, чем они думали, то есть яхта во время своего скитания в Тихом океане значительно уклонилась к юго-востоку от Новой Зеландии. Предположение Бриана подтвердилось, когда он, добравшись наконец до подножия мыса, увидел стаю пингвинов — обитателей антарктического побережья. Сотня этих забавных птиц вперевалочку расхаживала тут, неуклюже помахивая крыльями, которые служат им не для полета, а помогают при плавании.
Было уже десять часов утра — так много времени понадобилось ему, чтобы преодолеть последние мили пути. Измученный и голодный, он решил хорошенько отдохнуть и подкрепиться перед тем, как начать подъем на вершину утеса, возвышавшегося на 300 футов над уровнем моря. Бриан присел на скале, куда не доходили волны прилива. Запоздай он на час, ему безусловно не удалось бы пробраться между бурунами и подножием скал. Но теперь мальчик был спокоен: во второй половине дня, когда море отступит, он легко найдет свободный проход для возвращения назад.