Два к одной или все прелести одиночества
Шрифт:
— Вот об этом и хотели поговорить. Мы посчитали площадь, посмотрели приблизительную стоимость квартиры, — ой, что-то мне это не нравится. Сердце замирает. Хочу провалиться сквозь землю. — Мы готовы выкупить твою долю за миллион.
Моя челюсть падает на пол с громким стуком «Бам-бам». Максим поперхнулся чаем. Даже Бантик заскулил, будучи в шоке от «щедрости» моей семьи.
— Нет, — мотаю я головой, судорожно подбирая слова.
— Стоимость квартиры по рынку гораздо выше. Около четырёх миллионов…
—
— Разумеется. После нашего «приятного» разговора с Александром по телефону, я тоже решил немного изучить рынок, — мне жутко любопытно, о чём они говорили, раз Макс начал молча мониторить рынок недвижимости.
— Вас не смущает, что это семейное дело. Не вам в него соваться. И я об этом уже говорил, — рычит отчим.
— Настя моя невеста. Уже член моей семьи. А у нас принято защищать каждого её члена.
— Ах… Каков наглец. От кого вы её защищать собрались? От её собственных родителей? От родной матери?! — усмехается мама, беря чашку с чаем в руки. Её руки слегка подрагивают. — Настя, с кем ты связалась?! Он же… Он же… Аферист!
— Мам, ты не права! — всё происходящее становится похоже на цирк. Только вот смеяться не хочется. Хочется плакать.
— Хорошо. Какую сумму хочешь получить ты, Настя? — спрашивает отчим. Внешне он доброжелателен и спокоен. Ноя знаю, что это маска. Он всегда чрезмерно добр перед взрывом гнева. Он специально адресует этот вопрос мне. Знает, что я не смогу на него ответить сама. Ждёт, чтобы вмешался Макс, и они могли сцепиться.
— Половину от реальной рыночной стоимости квартиры, — пожимаю я плечами. — За миллион я даже комнату купить не смогу.
— Хах… Вот и хваленное «Мы же семья», — усмехается отчим.
— Можем нанять независимого оценщика. Либо прямо сейчас посмотреть в интернете приблизительные цены, — предлагает Максим. — Если нашим словам вы не доверяете.
— Настя, давай поговорим наедине. Ты сейчас во многом руководствуешься чувствам к Максиму, — елейным голосом вносит предложение мама. — А нужно подумать о себе, о семье, о близких людях.
— Я как раз думаю о себе, мама. Думаю, как бы мне не остаться на улице.
— Что ты несёшь, Настя! Тебн же уже сказаои! Никто не собирался тебя выгонять на улицу. Мы предложили вариант, который бы всех устроил! Снимали бы мы тебе эту несчастную однушку! Подумай о сестре. Куда ей с ребёнком и мужем по съёмным мотаться! — вспыхивает отчим, размахивая руками. Я инстинктивно вжимаюсь в стул, что не уходит от бокового зрения Макса.
— Тем более, — сбавляет он тон. — Ты замуж собралась. Можешь и к своему жениху переехать. Или вы, Максим, планировали здесь жить? На всём готовеньком?
— Мы планировали, что я переду жить к Максиму. Но иметь собственную жилплощадь для меня важно. Любовь
— Так к чему весь этот цирк с продажей? Раз вы планировали съехаться. Если у вас, не дай Бог, конечно, чслучится размолвка, ты сможешь придти жить к нам, — мама, пытается решить всё мирно. Она чувствует, что её муж внутри зол, как чёрт. Они не планировали, что меня не будет дома. Они не ожидали, что вернусь домой я с Максом. Они хотели меня взять быстро. Без уговоров и предварительных ласк.
— Мне важо иметь собственное жильё, как подстраховку. Или дополнительный источник дохода. Чтобы когда забеременею не сидеть на шее у мужа. Да и не просить помощи у вас.
— Я ценю в Насте её рассудительность, она… — начинает Максим, но отчим не даёт ему закончить фразу.
— Какая рассудительность?! Это чёртов эгоизм! Она всегда эгоисткой была! Только о себе всю жизнь думала! И сейчас на двух стульях усидеть пытаешься. Не капли благодарности от тебя! Мы тебя приютили, а надо было в детом сдать!
— Надо было! Лучше, чем всегда выслушивать от вас…
— Настя! — взвизгивает мама
— Все эти гадости! Что я вечно не такая, что лучше бы меня мать не рожала! — не выдерживаю я.
— Это всё ты её науськал, да? — вскакивает мама, меча молнии в сторону Оболенцева, который явно на пределе своего спокойного образа. — Ты и эта Юля! Мы никогда тебя ни в чём не упрекали, Настя! Ни я, ни Сашенька! Он тебе собою отца заменил! Заботился о тебе…
— Конечно, заботился. Мы ещё прошлый раз выяснили, что у тебя ранний склероз и ты половины не помнишь, мама! — закатываю я глаза и встаю напротив неё.
— Как ты с матерью разговариваешь!
Отчим вскакивает и делает шаг в мою сторону. Максим мгновенно реагирует и оказывается рядом со мной. Из глаз отчима сыпятся искры и молнии. Мы все стоим и пытаемся испепелить друг друга взглядом.
— Ты… Мелкая Дрянь, — как змей шипит отчим и деает шаг в моюс торону.
— Только попробуй… — предупреждает Максим, отодвигая меня к себе за спину.
— И что будет?
— Увидишь. Обещаю, в кладовке запирать не буду.
Прижимаю бантика к груди. Он его убьёт. Кладу руку Максу на плечо, но он не реагирует. Мужчины смотрят друг-другу в глаза.
— Хах… Ударишь меня? Ну давай.
— Саша, Сашенька успокойся, — скулит маменька, прыгая рядом с мужем.
— Думаешь я тебя боюсь, щенок? — цедит отчим, глядя в глаза Оболенцеву. Мой «папочка» впервые столкнулся с открытым противостоянием, наверное, за очень долгое время.
— Конечно, — улыбается Макс. — Это же не на хрупкой девчонке силу показывать.
— Максим, — шепчу я. — Не надо. Пожалуйста.
— Саша, — мама аккуратно берёт мужа за плечо. — Мы можем найти оценщика независимого и сами. Пусть посмотрит.