Два миллиона (сборник)

Шапурко Сергей Александрович

– Веди в гостиницу, в которой живешь.

Евгений еще острее почувствовал, что прошения ему не будет, стал царапаться и пускать слюни. Николай еще сильнее прижимал руку и отвешивал тумаки. Картина выглядела настолько естественной, что со стороны казалось, что это отец наказывает сына-акселерата, принесшего из школы двойку.

Сидящий в раскаленной будке полицейский уже давно наблюдал за происходящим. Но до поры до времени не вмешивался, резонно рассуждая, что те и сами разберутся. Однако, решив,

что срок, отпущенный им для выражения взаимных претензий, завершен, медленно вышел из своего укрытия и пошел к двум белым.

Встреча с представителем власти не входила в планы обеих сторон. Не сговариваясь и почти не меняя положения, они быстрым шагом пошли в сторону луандийских трущоб.

«Задушу козла!» – с ненавистью подумал Николай.

Схваченный думал тоже что-то нехорошее.

Заведя пленника в первый же проулок, Николай продолжил экзекуцию. Евгений слабо отбивался и орал. Когда терпеть стало невозможно, поверженный взмолился.

– Хватит, хватит! Я все отдам!

– Где деньги, падлюка?

– Я же тебе говорил, – московский вор, после столь фамильярного к себе отношения, стал обращаться к Николаю на «ты», – в Париже своровали.

– Ты что, идиот? Как у тебя могли такую сумму стащить?!

– А у тебя как?

Николай задумался – крыть было нечем.

– Как отдавать собираешься?

– У меня есть серые алмазы.

– Серые алмазы? А такие бывают? – Живцов, будучи уже раз обманут этим человеком, ко всем его словам относился с недоверием.

– Бывают. Это – очень редкие камни. Бешеных бабок стоят.

Услышав о деньгах, Николай немного успокоился и даже слегка разгладил ладонью смявшуюся одежду своего должника.

– Показывай.

– Они в отеле.

– Пошли.

Двинулись к гостинице. Николай, на всякий случай, придерживал Евгения за талию. Проходившие мимо негры думали, что это двое приятелей возвращаются из бара.

– Как же у тебя деньги украли?

– Летел с двумя колумбийцами. Вроде, приличные чуваки, в костюмах. В Орли, во время пересадки, зашли в кафе и выпили. Неожиданно стало плохо, потерял сознание. Когда очнулся, ни бабок, ни колумбийцев.

– Ладно, не грусти, а то волосы не будут расти. Со мной тоже подобное случалось.

Саломея

Давным-давно, когда народы великого Советского Союза еще спали под теплым социалистическим одеялом, мирно похрапывая, и им не снились кошмарные капиталистические сны, в семье потомственного дипломата Шароглазова родилась дочь. Ждали сына, наследника и продолжателя, поэтому с младых ногтей девочка, которую нарекли Саломеей, воспитывалась, как мальчик.

Семья была обеспеченной, и особых невзгод на жизненном пути ребенок не испытывал. Закрытый детский сад для отпрысков работников

дипмиссий, спецшкола, МГИМО – все это изначально планировалось и в свое время воплотилось в жизнь.

После окончания института Саломея Шароглазова по распределению, на которое уже не смог повлиять, оказавшийся на тот момент в опале, отец, поехала в Африку. Это был наиболее худший вариант для начала карьеры дипломата – была велика опасность завязнуть в этих джунглях надолго, если не навсегда.

Годы шли, а Саломея лишь меняла страны в границах одного континента. В начале девяностых она, уже заболевшая синдромом безучастности, перебралась в Зимбабве.

Простой африканский быт, в первое время казавшийся ей экзотическим и загадочным, теперь вызывал лишь раздражение. Поэтому в своей резиденции она решила создать интерьер как можно более помпезный.

После ее активного вмешательства, внутреннее убранство посольского здания представляло довольно странную картину. Смешение стилей было настолько безвкусным, что вызывало сомнение во вменяемости дизайнера.

Здесь тонкие ажурные занавески были прикреплены к мощным, колониальных времен, карнизам. Ковры толстые, как украинское сало, с причудливым африканским рисунком, вынуждены были сосуществовать с голландскими обоями и мебелью в стиле модерн.

Как-то в резиденцию российского посольства пришел мужчина средних лет с неуловимыми чертами лица. Если бы он совершил какое-нибудь преступление, и свидетелей попросили бы составить фоторобот, то с полученным изображением можно было бы арестовать каждого прохожего, включая женщин, детей и работников Государственной Думы.

Гость, оставшись наедине с Саломеей, не стал использовать приемы, бывшие в ходу в конторе, которую он в настоящий момент представлял, а сразу приступил к делу.

– Саломея Соломоновна, организация, которая меня к вам направила, не нуждается в особых рекомендациях. К нам обратилось руководство Трансбанка с просьбой найти некого Живцова Николая Николаевича. Этот гражданин взял кредит, а проценты не платит. Есть предположение, что и не собирается этого делать. Местонахождение его мы уже определили.

– Все это очень занимательно, но я то здесь при чем?

– Резонный вопрос. Да, я не представился, извините. Зовут меня Вениамин. Фамилия и отчество остались в Москве. Так вот, мы обращаемся к вам за помощью. Почему к вам? Потому, что вы имеете хорошие связи, как в Анголе, где сейчас находится интересующий нас объект, так и по всему африканскому континенту.

– Вы правы, связи есть. Но где гарантии, что вы действительно представляете ту структуру, о которой я подумала?

Вениамин достал документ и предъявил Саломее. Так же он показал копию кредитного договора и фотографию Живцова.