Два миллиона (сборник)
Шрифт:
– Вот дом. Поехали за кредитом, – и дополнил свое предложение довольно таки жарким поцелуем.
Алла Ивановна, когда спала легкая поволока с глаз, встряхнула головой и сказала:
– Теперь цистерну показывай.
– Аллочка! Туда же ехать полчаса.
– Поехали, – заупрямилась Миронова.
– Мама не горюй! Хорошо. Но на личное общение у нас останется гораздо, подчеркиваю, гораздо меньше времени.
– Давай, давай, деятель, жми на газ.
До товарной станции примчали намного быстрее означенного Николаем срока.
Цистерны не было. Но и здесь
Как выяснилось в результате опроса, проведенного среди попадающихся по пути дорожников, руководитель раздолбанного товарняка, как не сложно было предположить, недолго взирал на бесхозную цистерну. Он вначале продал ее содержимое, а потом и ее саму сдал в металлолом.
То, что ему предстоит сложный разговор, начальник станции понял по лицу вошедшего в его кабинет резкого в движениях разгоряченного мужчины плотного телосложения. Оставшаяся в коридоре Алла, услышала сквозь слегка приоткрытую дверь короткий, но весьма эмоциональный диалог, потом хлопки, какие бывают, когда хозяйки выбивают подушки, и спустя некоторое время увидела выходящих из кабинета мужчин.
Начальник станции, пылая щеками, переминался с ноги на ногу. Николай Николаевич вытирал кулак носовым платком.
– Аллочка, цистерну, оказывается, в вагонное депо отогнали – тормозные колодки поменять необходимо. Правда? – обратился коммерсант к железнодорожному работнику. Легкая угроза в голосе читалась, но не была уж очень явной.
– Да, да, конечно, – торопливо ответил начальник станции и виновато потупил взор.
– Это не надолго, Аллочка. Дня на три, – Коля взял даму под руку и препроводил к автомобилю.
В банке проблем не возникло – кредит был выдан в сжатые сроки, и небольшая его часть была с блеском потрачена этим же вечером в лучшем ресторане приморского города.
На следующее утро, посчитав дальнейшее пребывание в провинции лишенным всякого смысла, Николай Николаевич сел в поезд и двинулся в Москву.
В пути
Сколько человеку необходимо денег для счастья? Вечный вопрос. Философы решили, что счастлив тот, кто умеет довольствоваться тем, что имеет, и на этом успокоились. Однако, чрезмерная обобщенность формулировки не удовлетворила подавляющее большинство сознательных граждан и не пресекла их ежедневные попытки хоть как-то улучшить свою жизнь.
Девяностые годы вроде бы и дали бывшим винтикам социалистического механизма неплохие шансы стать хозяевами своей судьбы, но и санитары общества, «волки» городов не дремали. С бритыми затылками, аккуратно одетые с застывшими взглядами и скудным лексиконом, они тоже имели свои виды на доходы граждан. И вновь народ не обрел счастья и благоденствия. Что, честно говоря, и не удивительно для такой загадочной и нелогичной страны.
Россия конца двадцатого века напоминала Древний Рим времен упадка. Она, как забытый на перроне чемодан, стояла на отшибе мира, а мимо проносились экспрессы истории. Ветер гонял по давно не убираемым
Но стоит заметить, что столица страны – Москва во все времена жила неплохо. Даже когда под стенами города стояли хан Батый, Наполеон или Гитлер, желающих расстаться с московской пропиской было немного. Постперестроечный период был не ахти какой радостный, но все же переживался жителями столицы так, как молодой человек могучего здоровья переносит легкую простуду.
Подъезжая к Москве, Николай надел костюм, повязал галстук и вышел в туалет отдать дань физиологии. В кабинке, которая хронически не отвечала санитарным нормам, он достал из нательного пояса деньги и еще раз их пересчитал. Сумма была приличная – более полумиллиона долларов.
Убрав дензнаки, он возвратился в купе и стал наблюдать в окно за последними километрами Подмосковья.
Размышляя про себя о своем нынешнем положении, Живцов вяло отвечал на бесконечные вопросы не в меру активной упитанной сорокалетней женщины, соседки по купе.
Мысли его были в основном абстрактны и не доставляли особого беспокойства организму. Он хоть и не знал, чем именно он займется в Москве, но все же у него была значительная сумма при себе и, следовательно, сильно уж насиловать мозг необходимости не было.
В проходе поезда уже начали скапливаться наиболее нетерпеливые пассажиры.
– А мы вовремя прибываем? Говорят, в Москве вокзал какой-то взорвали. Вы не слышали? А в такси лучше не садиться. Мне сестра сказала, что все водители бандиты: завезут в лес, ограбят и изнасилуют, – стреляла словами упитанная дама, причем слово «изнасилуют» она произнесла альковным шепотом, сделав испуганные глаза и слегка придвинувшись к Живцову.
– Вам, мадам, не в Москву надо, а в Карловы Вары – минералкой от нервов лечиться, – слегка раздражаясь, ответил Николай.
«Сбросить бы ей лет двадцать, можно было бы и на примере ей показать, как именно московские таксисты с такими лохушками поступают, когда, как она говорит, завозят в лес. И где, интересно, в ее представлении, лес в Москве?» – подумал он, поправляя узел галстука на шее.
Приближение вокзала угадывалось во всем. Разветвленной стала железнодорожная сетка, еще острее запахла колесная смазка и на лицах пассажиров появилась озабоченность, испуг и деловитость одновременно.
Состав, после плавного торможения, последний раз вздрогнул и замер. В проходе и во всех купе вагона началась легкая суматоха.
Живцов с одним небольшим чемоданчиком, содержащим предметы первой необходимости, ступил на благодатную московскую землю и подхваченный потоком прибывших граждан, двинулся в сторону метро.
В Москве
Оказавшись в метро, молодой человек загрустил. Люди с пустыми глазами манекенов, будто огромный водопад лились по эскалатору, заполняли фойе и растекались по вагонам. За годы, проведенные в провинции, Коля привык к размеренному образу жизни, поэтому этот московский гигантский хоровод подействовал на него угнетающе.