Два мира. Том 1
Шрифт:
— А разве нет? — он вскинул бровь. — В Хогвартсе комендантский час и так начинается в девять вечера для курсов начиная с четвёртого, для младших — с восьми. На какое же время вы хотите его начало перенести? На послеобеденное?
— В вечернее время ученикам положено находиться в гостиных своих факультетов, — отчеканила Долорес. — И кстати, раз уж мы заговорили об этом, почему вы, профессор, назначаете студентам дополнительные занятия в часы после отбоя?
— Потому что в остальное время я занят, как и мои ученики, — флегматично отозвался
Синистра и Бабблинг прыснули, Снегг хмыкнул из своего угла, а Дамблдор и Флитвик обменялись мимолётными улыбками. Долорес же начинала закипать, но сдержалась и вместо крика улыбнулась.
— Я вовсе не имею интереса к тому, когда вам лучше работается, — мягко сказала она, — однако, как генеральный инспектор Хогвартса, не могу допустить, чтобы студенты разгуливали ночью по школе.
— А можете тогда издать декрет, запрещающий это дело? А то как я без официальной бумаги объясню детям, почему не хочу больше с ними дополнительно заниматься?
— А вы не сможете объяснить это мисс Харуно просто так?
— Почему же только ей? Между прочим, дополнительно у меня занимаются восемь студентов с пятого по седьмой курс. Могу вам позже предоставить список, если угодно.
— Уж будьте так любезны!
Остальные учителя с каким-то извращённым удовольствием наблюдали за перепалкой Долорес и Акасуны, и только Учиха легко хмурился.
— Отлично, раз мы разобрались с этим вопросом, — бодро вмешался Дамблдор, хотя, на самом деле, никто ни в чём ещё не разобрался, — подведём промежуточные итоги успеваемости по факультетам. Помона, прошу вас.
Пока профессор Стебль, а за ней и прочие деканы, делала свой доклад, Долорес молчала, недовольно насупившись. Что, в самом деле, этот Акасуна себе позволяет?! Как он смеет так разговаривать с ней, представительницей Министерства магии?! И как только такой приятный, вежливый человек, как Итачи, мог выбрать себе в друзья этого невоспитанного хама?!
Больше ничего интересного на собрании в тот вечер не было. Выслушав все доклады и обсудив несколько никому не нужных тем, таких как возможность проведения для студентов рождественского бала (Долорес разумно пресекла эту идею на корню: не хватало ей только для полного счастья толпы тискающихся подростков!), Дамблдор всех отпустил, напоследок рассказав какой-то ну совершенно не смешной анекдот: что-то про гнома, лепрекона и огневиски. Не удостоив его даже тени улыбки, Долорес гордо покинула учительскую одной из первых.
Она не торопилась возвращаться в свои комнаты: было начало двенадцатого — самое время для ловли бродящих по школе студентов. Пройдясь по второму этажу, профессор поднялась сразу на четвёртый, оставив третий на обратный путь. Все свечи в коридорах были потушены, и оттого в переходах царил полумрак, разгонявшийся лишь лунным светом. Дойдя почти до самой башни Гриффиндора и так никого не встретив, Долорес решила повернуть обратно, как вдруг в одном из коридоров неожиданно заметила
— Вы что-то хотели? — несколько устало спросил Итачи.
Долорес вздрогнула, с трудом отрываясь от любования профилем Учихи, очерченным лунным светом.
— Нет, ну что вы, — мягко произнесла она, подходя ближе.
Учиха перевёл на неё взгляд; казалось, он был несколько удивлён.
— Долорес? Что вы делаете в этой части замка в столь поздний час?
— Я патрулировала, — она не справилась, и голос всё же слегка дрогнул. — А вы, Итачи? Простите, но вы выглядите печальным…
Большой кот, внимательно наблюдавший за ними своими странными красными глазами, тихо зафыркал. Бросив на него короткий взгляд, Учиха ровно произнёс:
— Вам показалось. Всё в порядке, уверяю вас.
— В самом деле? — Долорес позволила себе выказать вежливое сомнение. — Знайте, вы всегда можете поделиться со мной тем, что вас тревожит, Итачи.
Мерлин, как же приятно произносить его имя!.. Как восхитительно выговаривать это необычное сочетание звуков, наслаждаясь тем, как его отзвук медленно замирает в интимной полутьме коридора…
— Если я только могу вам чем-то помочь, — нежно произнесла Долорес, подходя совсем близко, касаясь рукой его груди, — вы можете обратиться ко мне в любое время…
— …дня и особенно ночи, — насмешливо закончил за неё кто-то посторонний.
Долорес вздрогнула и резко отпрянула: на подоконнике, там, где секунду назад был чёрный кот, сидел совершенно незнакомый ей мужчина.
— Кто вы такой?! — воскликнула генеральный инспектор. — По какому праву вы находитесь в Хогвартсе?!
— Кто я? — незнакомец прищурился и оскалился. — Итачи, может, представишь меня своей даме?
— Зачем вы перевоплотились, Мадара-сан? — процедил Учиха.
— Не смог удержаться, — мужчина соскользнул с подоконника и, откинув за спину длинные и невероятно растрёпанные чёрные волосы, шагнул к Долорес.
— Не приближайтесь! — крикнула она, направляя на него палочку.
— Женщина, что ты намерена делать с этой деревяшкой? — язвительно поинтересовался названный Мадарой, обходя ведьму по кругу, как хищник обходит жертву, примеряясь, с какой стороны лучше впиться в неё зубами. — Впрочем, могу предложить тебе один вариант её использования, который избавит моего потомка от твоих приставаний.
— П-потомка? — пролепетала Долорес, как-то пропустив остальное. От этого мужчины исходила просто невероятная энергия: тёмная, дикая, необузданная, затуманивающая разум, мешающая связанно мыслить.
— Да, моего любимого и практически единственного живого потомка, — Мадара повернулся к Итачи, настороженно наблюдавшему за ним. — Кем я, ты говорил, тебе прихожусь?
— Родным прапрадедом, — отчеканил Учиха. — Мадара-сан, довольно этого спектакля.
— О нет, — Мадара вновь оскалился. — Пока ещё нет.