Два мира. Том 1
Шрифт:
Решив, что будить мужчин пока рано, Анко прикрыла дверь и скрылась в ванной. Старый кран загудел, когда она открыла его на полную, и куноичи, умывшись холодной водой, залезла под душ. Опираясь рукой на стену, ощущая, как скатываются вниз по спине тёплые капли, она стояла в красивой антикварной ванне с ножками в виде грифонов, размышляя о своей жизни, когда вдруг хлопнула дверь.
— Доброе утро.
— Эй, Мадара-сан! — возмутилась Анко. — Я вообще-то тут голая!
— Уймись, что я там не видел, — отмахнулся от неё Учиха и безразлично прошествовал к умывальнику.
—
— Тебе было бы приятнее, если бы я на тебя глазел?
— Нет.
— Тогда не понимаю, в чём проблема, — Мадара завинтил кран и вытер полотенцем лицо. — Ты бы не сидела там долго, а то ещё поплохеет.
— Ага, — рассеянно кивнула Анко, но тут же насупилась. — Мадара-сан, а чего это вы таким бодрячком, а?
— Знаешь, — он повернулся к ней, закинув полотенце на плечо, — есть один старый дедовский способ: в ночь пьянки не спишь до рассвета, а затем выходишь на крышу и с первыми лучами солнца кричишь во всю глотку «Учихи лучше всех». Серьёзно, работает.
— Ха-ха-ха, — процедила Анко, борясь с желанием схватиться за голову — шум воды неожиданно сделался чересчур громким, пришлось даже выключить душ.
Мадара усмехнулся.
— Я не вру, способ действительно старый, хоть и не дедовский. Называется он «Напои Хашираму той же дрянью, которой отравился сам, — и он на следующий же день изготовит лекарство».
— Так нечестно!
— Зато у меня нет похмелья, а у тебя есть, — он снял с крючка сухое полотенце и халат, кинул их ей и вышел.
Поворчав немного, Анко вылезла из ванны, тщательно вытерлась, подсушила полотенцем волосы, надела халат и направилась в кабинет. Там Мадара уже с удобством разместился в кресле перед камином, в котором развёл огонь, и периодически ехидно поглядывал на младшего из братьев Сенджу.
— Тобирама-сама, — подойдя ближе, тихонечко позвала его Анко. — Вы живы?
— А что ему станется? — хмыкнул Мадара, потягиваясь. — У него и при жизни-то голова была чугунная, а уж после смерти…
— И я тебя ненавижу, Учиха, — глухо пробормотал в ответ Тобирама.
— Видишь? — сказал Мадара девушке. — Он в норме.
По возможности ровно, очень стараясь не шататься, дошагав до его кресла, Анко упёрла руки в бока.
— Мадара-сан, дайте свою чудо-настойку.
— Какую?
— Которую вам Первый дал.
— Хаширама?.. — Второй приподнял над полом голову.
— Не видите, человеку плохо!
— Отрадная картина.
— Эй, ну не козлите! — Анко прищурилась. — Иначе я расскажу Первому, что вы…
— Угрожаешь?
— Предупреждаю.
Мадара фыркнул, но всё же извлёк из кармана небольшой стеклянный флакон и отдал его Анко — видимо, всё-таки не хотел огласки, ведь словами, которые он прошептал ей прошлым утром, было: «Напоить Тобираму Сенджу».
========== Глава 22. Скорпион и Змея ==========
В Большом зале ужин шёл своим чередом, студенты галдели, обсуждая прошедший день, а преподаватели вполголоса обменивались новостями, следя за тем, чтобы поблизости не оказалось Долорес.
Скучно.
С тех пор, как Анко ходила к кентаврам, подвижек в расследовании не было.
Скучно.
В последнее время школьники стали совсем скучными, а их реакция на новые выдумки преподавателя — предсказуемой. Юные маги привыкли к нему, как привыкли к Северусу с его прессингом и злобным глумлением.
Скучно.
Даже Тёмный Лорд — страшнейший злодей волшебного мира, и тот разочаровывал. Уже почти треть года минула с тех пор, как десять наиболее ужасных его сторонников вернулись к нему, и за это время не произошло ничего, кроме пары-тройки «загадочных исчезновений». На своё предложение встречи шиноби получил ответ вовремя, однако непосредственно само событие было по необъяснённым причинам отложено до мая.
Как же отвратительно, безмерно, дико скучно.
Кто бы мог подумать, что с Сасори это случится. Кукловоду не были свойственны депрессии, но сейчас, судя по схожести его собственных чувств с описаниями обычных симптомов, это было то самое состояние. Ему ничего не хотелось, а если вдруг и посещало какое-то желание, то почти всегда оно оставалось неудовлетворённым — у Сасори банально не было душевных сил заставить себя что-то предпринять для его воплощения в жизнь. Уже почти три недели он не притрагивался к инструментам, не творил, не создавал новые и не совершенствовал старые марионетки.
А ещё он полмесяца не разговаривал с напарником за пределом классной комнаты. На занятиях тот работал сносно: ни похвалить, ни придраться — и делалось это словно бы специально. Впрочем, в последнее время слишком уж много вещей Дейдара стал делать назло напарнику. Сасори снова обводил взглядом зал, когда почувствовал на своём акацуковском кольце лёгкое покалывание знакомой чакры, однако мысленного вызова так и не последовало. Подрывник взял моду так развлекаться: посылать на кольцо Сасори сигналы и при этом упорно молчать. «Гадёныш», — с неожиданной досадой подумал он, но смолчал.
Сидевшая слева Анко лениво зевнула и поднялась с места. Это было странно и неожиданно (от неё, во всяком случае), но после экспромта с поцелуем, устроенного Сасори на прошлой неделе, Анко словно бы совсем не поменяла своего отношения к нему. Исходя из того, что он о ней знал, Сасори рассчитывал, что Митараши удесятерит после такого количество колкостей в его адрес, возможно, даже нападёт, — но вместо этого она держалась так, словно бы ничего ровным счётом не произошло. А Сасори ведь так надеялся, что ненависть бывшей ученицы Орочимару и противоборство с ней хоть немного разгонят его застоявшуюся кровь.