Два семестра волшебства
Шрифт:
И пока он умывался, она поставила на печку турку, разыскала в холодильнике пару яиц и молоко, и остатки хлеба в шкафу, и принялась жарить гренки. И вправду, успеет добежать, ей здесь недалеко. А ему, наверное, нужно бы заехать домой?
— Что это так богически пахнет? — а она и не услышала, как он подошёл.
— Это… простой завтрак.
— Да ладно! Судя по тому, что я вижу, это самый лучший завтрак на свете!
Айлинн точно знала, что гренки с кофе — это совсем просто, это не яичница с ветчиной и не омлет, и не правильно сваренная каша с орехами и ягодами, и не сардельки с чем-то там.
Или она просто чего-то не знает о завтраках, о жизни и о людях вообще?
У неё никогда не было стола, только подставка для ноутбука, которая ставилась на подлокотники кресла. А единственный стул стоял рядом с подоконником. Ирвин притащил из комнаты кресло, сел сам и усадил её сверху, и они ели — хорошо хоть вилок у неё несколько! А то ей пришлось бы взять ложку.
Но — оказалось, что поесть можно и так. И утро в целом оказалось только лучше. И после уже можно было оставить посуду в раковине — вопиющее нарушение правильного порядка вещей, одеться и побежать вниз. Ирвин подхватил её за руку и они добежали даже за пять минут, наверное, и вот уже стоят на крыльце, и ей не хочется отпускать его ладонь, потому что — просто не хочется, и всё.
— Я приду, — шепнул он. — Умоюсь нормально, а не как кошка лапой, переоденусь и приду. Годится?
— Годится, — улыбнулась Айлинн.
— Вот и отлично, — он поцеловал её, и они расцепились наконец-то.
На кафедре никого не было — у профессора Довса третья пара, он к ней и придёт, первая пара вообще только у профессора Мэнсфилда, остальные к десяти подойдут, а то и позже. И хорошо, потому что Айлинн никак не могла отдышаться и прийти в себя.
Стоило только остановиться, так память сразу же подбрасывала картинки из предыдущей ночи — как это у них было. Его улыбку, его руки, его невероятное сильное тело. И что это вообще такое, почему она дожила до своих лет и не знала, что так тоже бывает?
Преподаватели приходили и уходили на пары, она здоровалась, о чём-то спрашивала, что-то делала… но мыслями всё ещё оставалась там и тогда. И когда пришёл Ирвин — у него третья пара, но пришёл-то он пораньше, поздоровался громко, прислушался к звукам из кабинета профессора Довса — тот недавно пришёл и шуршал там какими-то бумагами. А Ирвин взял Айлинн за руку и вывел в коридор.
— Вот теперь здравствуй, — обнял и поцеловал. — Да не страдай же, нет никого в коридоре, я сначала проверил, не совсем же дурак, правда?
Да вообще не дурак, и правда — никого нет, и наверное, не будет, пока не закончится пара. Можно закрыть глаза, и…
— Какая прелесть, — холодный женский голос пролился ведром холодной воды на голову.
Айлинн дёрнулась, но её мгновенно куда-то повернули. Она приоткрыла глаза… и из-за плеча Ирвина увидела профессора Элисон Горэй. Она-то могла подобраться своими некромантскими ходами незаметно. И что ей здесь нужно?
Но профессор Горэй только хмыкнула, открыла дверь кафедры и вошла.
Ирвин опустил руки, Айлинн взглянула на него — что это было-то?
— Пошли, узнаем, что ей нужно, — подмигнул Ирвин, взял её за руку и тоже двинулся на кафедру.
Такого
Конечно, судя по виду Айлинн, концепция «доживём до выходных и оторвёмся» была ей незнакома, но ничего, разберётся. Такая талантливая девушка просто не может не разобраться. А он поможет.
Ирвин доставил Айлинн в Академию, потом рванул домой. Осмотрел квартиру критическим взглядом, подумал и заказал дополнительный клининг, и ещё — доставку еды на вечер. Потому что — освободимся, и к нему домой.
Душ, переодеться, обратно в машину и в Академию. Сегодня пара, потом придут прогульщики на отработку, а потом ещё и первокурсники на факультатив. Ирвин очень надеялся, что за это время Айлинн тоже завершит свои рабочие дела, и потом они рванут к нему.
Рванут, и… так, стоп. Нечего, сейчас нечего. Он ещё не раз коснётся её невероятно нежной кожи, поцелует везде-везде, помурлычет, когда она тоже будет касаться его — легко и невесомо, а потом сильнее…
Вперёд, короче. Всё будет, а сейчас — всё внимание дороге и другим делам.
Но… на кафедре никого не было, зато была она. Повернулась, улыбнулась. Не просто улыбнулась — прямо просияла улыбкой. Ирвина как мягкой лапой кто-то внутри погладил.
И уж конечно, он тут же сгрёб её в охапку, правда, снаружи, в коридоре. И кто б знал, сколько бы они там простояли, если бы не холера некромантская Элисон Горэй, кто только её звал!
Ивин постарался транслировать Айлинн всё возможное спокойствие и поддержку, взял её за руку, подмигнул успокаивающе — мол, всё норм, я с тобой — и двинул внутрь следом за Элисон.
А Элисон уже что-то вещала профессору Довсу. Ирвин прислушался.
— Посмотрите пожалуйста, профессор. И вместе подумаем, что тут можно сделать, — и голос у неё был как-то такой, что Ирвин даже с ходу не понял, чего ей вообще надо.
Профессор Довс громко хрюкнул.
— Айлинн, детка, Бакстона не видела ещё сегодня? — спросил громко.
— Я здесь, господин профессор, — также громко сказал Ирвин и заглянул в кабинет заведующего, не выпуская, впрочем, руки Айлинн.
— Вот и славно, что здесь. Заходи и полюбуйся, — и подаёт Ирвину бумагу с большим количеством мелко напечатанного текста.
Ирвин взял и вчитался.
Так, это какая-то докладная, кто автор? О, драгоценный Джеймс Оливер и кто он там ещё. Ещё одна холера некромантская. Даже не холера, скотина. «Довожу до вашего сведения следующие факты вопиющего нарушения целесообразности учебного процесса, систематичности и последовательности осваиваемых знаний и навыков»… чего? Это вообще о чём?
Ирвин вчитался, и оказалось — о том, что он, Ирвин Бакстон, не имеющий ни степени учёной, ни звания профессора, ничего, имеет наглость устраивать какие-то факультативы, привлекать к ним каких-то студентов, с которыми даже не работает, потому что не имеет нужной квалификации, и не принимать во внимание мнение компетентных старших товарищей по этому поводу. Причём то самое мнение до сведения Ирвина Бакстона было предметным образом доведено.