Два семестра волшебства
Шрифт:
— И не нужно, — сообщила она с полной в том уверенностью. — Ты мне и без хвостов хорош! Или вот с этим, — она дотянулась до его рыжего хвоста и легонько дёрнула.
И тут уже он не стал говорить ничего, обрадовался, обнял её и поцеловал, куда дотянулся.
А потом звери снова стали людьми, и опять зверями, и жаба скакала меж ними и издавала разные звуки, и они снова пили, а потом ещё ели, а потом Айлинн уже поняла, что больше не может.
— Вы пейте тут, а я пошла. Больше не могу.
— Погоди, вместе пойдём. А эти пускай сами тут.
—
— Да. Куда ж я без тебя.
— Мне без тебя тоже не хочется.
— Вот и славно, пошли.
Ирвин проснулся… и ни хрена не понял.
Так, он у себя дома, это плюс. Вроде ещё где-то была Айлинн… но кровать сбоку от него оказалась пуста, и никаких звуков ниоткуда не доносилось.
Впрочем, нет, звуки доносились из гостиной, будто там кто-то спит. Кто же?
Чёрт, вчера же пили странным составом. Сначала вместо вечера с Айлинн и положения спать пораньше получился вечер с этим странным Сазерлендом, а потом ещё прибавился Джим… и всё совсем встало на дыбы. Нет, с Джимом так обычно и бывает, но…
А вообще, который там час? Так-то у него пара сегодня, и по солнцу совершенно не понятно, что и как.
Впрочем, часы сказали, что близится полдень, так что он ещё везде успеет. Значит, нужно пойти и посмотреть, что там в гостиной, точнее, кто там.
В гостиной поперёк разложенного дивана дрых Джим. Сазерленда видно не было. Ну да, если у него какие-нибудь лекции или ещё там что, он и свалил поутру. А где Айлинн?
Телефон показал, что Айлинн жива и благополучна. «Я утром постаралась уйти тихо и никого не потревожить. Профессор тоже ушёл. Встретимся на кафедре». И всякие сердечки шевелящиеся, милота, одним словом. Ладно, хоть тут всё хорошо.
Ирвин подёргал Джима за ногу, услышал какой-то звук и пошёл в ванную. А когда вернулся оттуда, тот уже сидел и усиленно тёр глаза.
— Который… час? — спросил он хрипло.
— Полдень, — Ирвин уже почти ощущал себя человеком, только голова вот как-то плохо сегодня прилажена, надо бы получше, всё же практика впереди.
— Ой мамочки, — простонал Джим. — Я же того, договорился…
— Вали умываться, и расскажешь, с кем и о чём договорился.
— Да встретиться и потусить договорился… — пробормотал он, впрочем, под взглядом Ирвина убрался-таки в ванную.
На кухне наблюдался понятный разгром — так-то вчера и пили, и ели. Надо клининг вызвать, что ли, чтоб убрали весь этот капец до вечера. А пока хоть арро сварить… И кажется, можно разогреть остатки принесённого вчера мяса.
Вообще мысль о еде вызывала некоторый бунт организма, но идти на практику по боёвке голодным — та ещё херня. Значит, нужно как-то спасаться.
— Как же я был вчера умён, когда захватил с собой пиво, — возгласил Джим.
Он засунул нос в холодильник и достал оттуда бутылку, и мигом к ней приложился. Впрочем, всё не допил, протянул Ирвину. Но тот покачал головой.
— У меня студенты через два часа, какое на хрен пиво!
— Боёвка?
—
— Момент, погоди. Спасём тебя, — Джим притащил свой рюкзак и принялся в нём что-то сосредоточенно искать.
И даже вывалил на пол часть содержимого, но потом с радостным воплем вытащил какой-то пакетик и сгрёб всё остальное обратно.
— Нужен кипяток.
— Сделаем, — Ирвин ткнул на кнопку чайника.
Джим отмерил из пакетика большую ложку какой-то зелёной трухи, и высыпал её в стакан. А потом залил образовавшимся кипятком. Пошёл запах — свежий такой, приятный.
— Пей, короче, маленькими глоточками. Один выпил, продышался, и дальше. Станет легче.
Ирвин взял стакан, понюхал — запах тот самый, да. Потом чуть защитил рот от неминуемого ожога и сделал маленький глоток. И чуть не завопил — потому что травка показалась какой-то очень уж острой на вкус.
— Это… что вообще такое? — спросил он Джима, когда продышался.
— Это хороший антипохмельный сбор с толикой магической обработки, — ухмыльнулся тот. — Как раз для тех случав, когда пиво нельзя, а воскреснуть надо.
Ирвин тяжело вздохнул и сделал ещё один глоток. Ну да, только маленькими порциями, иначе не выйдет. Под конец стакана он уже думал, что сейчас примется дышать огнём, но нет, или организм притерпелся, или не судьба ему быть огнедышащим.
Однако — в голове ощутимо прояснилось. И она уже не ощущалась чужеродным элементом, от которого непременно хочется избавиться, да поскорее.
— Ты меня прямо спасаешь, — сказал он.
— Да ерунда, — отмахнулся Джим. — Забирай остатки, я знаю, где добыть ещё. А раз у тебя тут каждый день пары, так тебе нужнее.
— Не каждый день, но как-то почти, — кивнул Ирвин. — Спасибо тебе.
— Да брось. Теперь можешь есть?
— Могу, — и впрямь, внутренности перестали бунтовать, можно попробовать что-нибудь съесть. — И ты тоже ешь, да? И рассказывай, что вчера не стал говорить.
Джим усмехнулся.
— Не стал говорить, потому что компания у тебя тут собралась очень уж своеобразная.
— Это да, — расхохотался Ирвин. — В жизни бы не подумал, что некромантом быть… так непросто.
— Да ладно, это ж какая-то ошибка природы, этот ваш некромант. Ну не может в человеке быть столько намешано! Мне-то не всегда легко, а я — довольно простой случай, таких хватает.
— А ты видел, как его плющит? Видимо, как раз от этого. Пойди пойми, кто ты вообще — белая лиса, рыжая лиса, Сазерленд или некромант?
— Не завидую парню, короче. Но я-то вообще о другом, веришь? Посмотрел я на твоего отца, и пас его — немного, стараясь не высовываться.
— И что?
— И странно. Ходит словно под негласным наблюдением, даже когда со своей охраной, всё время дёргается и оглядывается, если думает, что его никто не видит. Кто такой крутой может его пасти? Я пока не врубился. Может, у вас тут какие особенности есть, о которых только местные в курсе?