Два шага маятника
Шрифт:
– Что дальше?
– спросил Ласкар.
– Давай выпьем, - просто и дружески предложил Хеллер.
– За что?
– За общность цели.
– Ты опять?
– Экий ты… коротко говоря, я предлагаю объединить наши лаборатории и создать единую фирму Хеллер-Долли. Нет, даже лучше так: Карел Долли - Ганс Хеллер. Деньги и талант. Общность теории и практики. Как ты на это смотришь?
Ласкар поставил свой бокал. Он улыбался. Он смотрел теперь на Хеллера, как учитель на проказливого ученика.
– Итак?
– Хеллер все еще надеялся.
– Я уже говорил тебе. Пустое дело, Ганс. Зачем такие
– Я верю в Карела. Мои дела идут хорошо, но я в тупике. У меня нет перспективы, Ласкар. А настоящий ученый и бизнесмен должен смотреть в будущее и притом очень далеко вперед. Если мы будем вместе, то выиграем оба: я получу перспективу. Карел - деньги для широких опытов. Выиграет, конечно, и наука. Разве не так?
– Может быть, ты и прав.
– Тогда за чем дело стало?
– Карел не согласился, он знает.
– Почему?
– Он не переносит филантропии. Он слишком любит науку, чтобы отдать ее для коммерции. Он ученый, Хеллер, вот в чем дело.
– Я надеюсь, что с твоей помощью…
– В этом я не сумею помочь тебе. В чем другом…
– Жаль. Очень жаль.
– Хеллер вздохнул и поник. Они так и не выпили за единение. Оно не состоялось.
После такого объяснения им обоим стало скучно. Вечер казался испорченным безнадежно. Но Хеллер не хотел признать себя побежденным. Он вспомнил о Памеле. В конце концов, троянский конь за воротами осажденного города, он уже действует. И Хеллер заговорил о Памеле.
Но едва он сказал о докторе несколько добрых слов, как Ласкар перебил его.
– Где ты нашел ее?
– спросил он, оживившись.
– О, это давняя история! Памела работает у меня уже семь лет. Да. около того. Отличный доктор, эндокринолог. У нее по работе была когда-то крупная неприятность. Шеф клиники, где вела практику доктор Гривс, поручил ей испытание одного препарата. Памела не знала, что это за препарат, а он еще не прошел необходимые исследования, ну и… В общем, случилось непоправимое, доктору Гривс как исполнителю грозила тюрьма. Я тогда был председателем комиссии, разобрался в этой гнусной истории, пожалел молодого врача и дал заключение в ее пользу.
– А ее шеф?
– Он тоже отделался простым испугом. Торопился к славе… Памела Гривс, разумеется, не осталась в клинике, я пригласил ее к себе. Вот и все.
– Все?
– Абсолютно. Пожалуйста, избавь меня от подозрений на этот счет. Хеллер верен супружеской чести. Хотя тебе, - он засмеялся, - хотя тебе, как холостяку, и трудно понять, как это можно устоять перед обаянием молодости и красоты.
Они поговорили еще о новостях в науке, вспомнили некоторых своих товарищей и наконец поднялись. Ганс Хеллер больше не говорил о своем предложении. Не получилось - и не надо. Обидно, конечно. Такое заманчивое предложение!..
– Ты еще побудешь в Санта-Роке?
– спросил Долли.
– Несколько дней. Хочу проехать вдоль берега моря, отдохнуть. А потом мы с тобой поговорим о курсе лечения, выясним результаты. Может быть, доктору Гривс и пора заканчивать. Ведь ее ждет своя работа в лаборатории.
Лицо Ласкара Долли потемнело.
Хеллер заметил и это.
Потом, когда он шел в свою гостиницу, хитрая улыбка то и дело возникала на его губах. Не все еще потеряно! Далеко не все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В
Большие и гулкие комнаты лаборатории вдруг стали тесны. Вдоль стен установили огромные шкафы электронных приборов, от них протянулись толстые, гибкие кабели разных цветов. Тишина кабинетов часто нарушалась низким и протяжным гулом работающих машин.
Карел Долли и его сотрудники стали частыми гостями в атомном центре Силурии. Иногда они проводили возле большого синхрофазотрона целые сутки. Сеансы включения, когда в круглом помещении центра вспыхивают красные лампы и воют сирены, проводили специально для биологов. У выходного отверстия круглого магнита можно было видеть клетки с белыми морскими свинками и кроликами. Разогнанные до невероятных скоростей частицы - невидимые, бесшумные и активные-молнией выплескивались из-под заслонки магнита и пронзали живое тело подопытных животных. Их бережно везли в лабораторию, чтобы продолжать опыты, которые теперь шли один за другим. Испытывались сотни вариантов, изучались тысячи комбинаций с применением физических воздействий, химии и особых условий среды.
Потом, когда лаборатория приобрела излучатели, помощь из атомного центра стала требоваться реже. Свинцовые контейнеры огромного веса заняли еще одну комнату. В этих темных, неподъемных ящиках хранились источники жесткого излучения…
Полина Долли была душой и зачинателем всех опытов, связанных с сильным воздействием на организм. В ее задачу входило осуществление первого этапа эксперимента: подвести организм на грань жизни и смерти, удержать жизнь на остром, как лезвие бритвы, порожке, которым жизнь кончалась. На этом этане вступал в действие механизм сильной встряски. Карел Долли принимал от жены эстафету и умелой рукой вел опыт дальше.
Работа была очень напряженной, она требовала от биологов постоянного внимания. Они не могли уйти из лаборатории даже на час-другой. Квартира Карела и Полины пустовала, более двух недель биологи жили в маленьком кабинете Карела - рядом с главным залом. Карел распорядился ввести охрану. Когда Ганс Хеллер решил без приглашения явиться сюда, его встретил привратник и, решительно загородив дверь, сказал:
– Карантин по поводу чумы, сударь.
– Какой еще чумы?
– Неприятная история, сударь. Среди животных, купленных для вивария, попалась больная свинка. Вспыхнула эпидемия. Лаборатория закрыта по этому поводу на две недели.
– А люди? Карел Долли?
– гость все-таки отошел от дверей.
– Они, конечно, здесь. Заперты без права общения. Если угодно, вы можете им позвонить, сударь. Телефон действует.
Но на звонки отвечал все тот же привратник. У него был только один ответ:
– Подойти не может. К сожалению, очень занят. Звоните позже.
Маленький коллектив в самом деле был заперт, но по своей воле. Всем хотелось довести эксперимент до конца. Биологи и лаборанты работали даже глубокой ночью. Зашторенные окна не пропускали света на улицу. Лишь в большой сад, прилегающий к дому с другой стороны, свет лился далеко за полночь. Сотрудники Карела Долли иногда выходили в этот зеленый уголок, чтобы подышать свежим воздухом, послушать шелест ночного ветра в живой листве каштанов и маслины.