Два шага маятника
Шрифт:
– Обезьяна мертва.
Он не вышел из себя, не закричал, только нахмурился и приказал:
– Повторяем опыт.
Второй, третий, пятый, восьмой, десятый опыты - все, как один, заканчивались неудачей. Хеллер кипел, а у сердца поселился холодок. Провал. Снова провал. Он ходил вокруг машины походкой тигра и смотрел на нес глазами убийцы. Он во всем винил эту машину. Но его же сотрудники доказали шефу, что ошибка кроется не здесь, животные погибали по другой причине: после первого вмешательства в организм они наблюдали в клетках бунт белкового вещества, которое яростно сопротивлялось при появлении инородных
– В организме недостает неизвестного нам примирительного фермента, - сказал Хеллеру один из биологов.
– А где я его возьму?
– взвизгнул вдруг окончательно вышедший из себя Хеллер.
– Придется синтезировать, - спокойно ответил биолог.
Хеллер застонал н ухватился за голову. Вот тебе и машина! Провал, еще более сокрушительный, чем первый. Фермент! Это же бесконечная цепь гаданий на кофейной гуще, тысячи, десятки тысяч проб, создание новых, еще неизвестных в природе молекул, работа, на которую уйдут многие месяцы, а то и годы! И неизвестно еще, придет ли удача. Карел Долли создал, нашел… Но ведь то Карел, избранник судьбы! А что же добровольные друзья Хеллера? Они так и не сумели раздобыть секрета. Что ему остается? Сызнова за кропотливый труд? Или, может быть, бросить все к дьяволу и заняться привычным делом, гормонами? По крайней мере, продлишь собственную жизнь хотя бы потому, что будешь спокоен? Какой позор на его голову! И что скажет высокий покровитель, когда узнает о новой неудаче?
Большой старец неусыпно следил за Хеллером. Он в тот же день узнал о неудаче и печально вздохнул. Ничего из этого не выйдет. Афера. И он, опытный, многознающий человек, попался на удочку, хотя отчетливо знал, что смерть не отодвинешь, от нее не уйдешь. Печально, но с надеждой на вторую молодость, видимо, надо проститься.
В этот день его ждало еще одно, теперь уже совсем фантастическое известие.
– Мы получили новые сведения из Силурии, - доложил экс-премьеру руководитель разведывательной службы.
– Судя по всему, Карел Долли и его сотрудники удачно провели через эксперимент несколько человек. Эти люди молодеют.
Старик долго молчал. Может ли быть?..
– Вы уверены?
– произнес наконец он и уставился живыми, проницательными глазами в лицо собеседнику.
– Я представлю вам подробный доклад.
– Буду благодарен.
В душе его опять затеплилась надежда.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мигуэль Сантос, его врач и письмо в газету, сыгравшее роль камня, брошенного в спокойную воду
Ощущение опасности, о которой не один раз говорил Карел Долли, вдруг превратилось в настоящую опасность. События начались совсем не с той стороны, откуда их можно было ждать.
Памела пришла из парикмахерской и сказала Ласкару:
– Мой парикмахер всякий раз заводит разговор о лаборатории, о Кареле и о тебе. Сперва я не обращала на его болтовню никакого внимания, но потом насторожилась. Вчера он не выдержал роли светского развлекателя и начал без всяких уверток расспрашивать, чем вы занимаетесь. Я сказала, что узнаю…
– Зачем ты?
– с укоризной перебил ее Ласкар.
– Так вот, сегодня он снова вернулся к этому разговору. Я наговорила ему очень много о борьбе
Памела была взволнована, взвинчена. Это была приподнятость бойца. Ласкар видел ее в таком состоянии впервые.
– Я расскажу Карелу, но ты, мой друг, не ввязывайся.
– О нет, моя обязанность…
Некий Таэр, известный в Силурии землевладелец, вдруг пожелал встретиться с Ласкаром Долли в вечернем клубе и без обиняков предложил ему огромную сумму денег «для развития науки». Разумеется, Ласкар вежливо отказался. Тогда меценат заговорил деловым языком.
– Я знаю кое-что, - сказал он.
– Хочу сделать заявку заблаговременно, чтобы воспользоваться услугами лаборатории одним из первых.
– Что вы знаете и от кого?
– строго спросил Ласкар.
– Все знаю, но умолчу, - полусерьезно, полушутя ответил Таэр.
Ласкар прекратил разговор и вернулся домой в растерянности.
Тайна какими-то неведомыми путями просачивалась из-за стен лаборатории. Ее знали, за ней охотились со всех сторон.
Может быть, сами исцеленные?
Карел поговорил с ними один на один. Нет, не они. Пациенты лаборатории Монтекки, Зуро, Сарджи и другие держали язык за зубами. Они вполне довольствовались резким улучшением своего здоровья и, честно говоря, не особенно стремились быть в центре внимания. И без того все прекрасно, нечего привлекать к себе внимание.
Такого же правила придерживался и молчаливо сосредоточенный Мигуэль Сантос. Получив возможность работать, он не стал тратить время на выражение чувств благодарности, восхищения и рассыпаться в похвалах Карелу Долли. Он начал работать, как это умел делать раньше - со всей страстью человека, соскучившегося по творчеству и умеющего творить. Он взялся проектировать невиданные доселе прекрасные дома, пронизанные светом, наполненные воздухом, радующие глаз человека красотой форм и изяществом линий, те самые строения, которые, словно миражи, возникали перед его глазами во время болезни.
Вестник разоблачения явился на квартиру инженера в образе обыкновенного врача из муниципальной клиники, который по долгу службы следил за больным и кое-как подлечивал его.
Увидев Сантоса за столом, увлеченного делом, он воскликнул:
– Как! Вы работаете?
– Да, доктор. Я проектирую жилища для людей будущего.
– Покажите мне руки. Так… Протяните их.
Они не дрожали.
– Умножьте в уме двенадцать на восемь…
Сантос улыбнулся:
– Школу я кончил с отличием.
– Ну, разделите 6105 на 85.
Почти не думая, Сантос ответил:
– Семьдесят три.
Выслушав больного, пораженный врач пробормотал:
– Невероятно! Вы почти здоровы, Сантос.
– Это вас огорчает?
– Скажите, вы лечились?
– доктор спешил выяснить странное обстоятельство.
– Да. То есть нет. Не лечился.
– Даже так. Что-нибудь принимали?
– Пищу.
– Растительную?
– обрадовался доктор и, не дожидаясь ответа, добавил: - Я так и думал.