Два уха и хвост
Шрифт:
На этот раз Калель упал. Одна пуля прошила ему шею, он распластался на полу словно раздавленная собака. Борис приблизился и добил его ударами рукоятки. После чего вынул из кармана кусок замши и тщательно протер оружие.
Это было то, что в Организации называлось «жертвенным пистолетом». Борис бросил его рядом с телом, затем вернулся на свое место, чтобы забрать вырезку из Франс-Суар, лежавшую на низком столике.
Стевена был уже снаружи, разогревая мотор.
— Следует заняться этим!
Он потряс газетным листком, описывающим банковское ограбление.
— Я полагал, мы возвратимся после обеда, — заметил водитель.
— Поставим в известность Вену, они и решат.
Глава XII
ЧУВСТВУЕТСЯ, ЧТО НАЗРЕВАЕТ
Заявившись на КП, я вопрошаю Матиаса взглядом, и он отвечает мне опусканием ресниц, что да, есть новости.
— Парни звонили?
— Менее часа назад, господин комиссар, — ликует светловолосый красавец, густо крытый суриком. (Он копается в записывающем устройстве, подключенном к шарманке).
— Вот разговор, — провозглашает он.
И запускает свою музыку. Я отчетливо различаю наш звонок; затем бесцветный голос Рыжего:
— Лаборатории Орел или Решка, слушаю.
Голос, явно измененный, заявляет:
— Я бы хотел поговорить с директором.
— Его сейчас нет, а вы из?..
— Когда он будет?
— Ближе к полудню, вероятно. Что-нибудь передать?
— Нет, это личное, я перезвоню.
Щелк.
— Ты мог бы состроить директора из себя, — ворчу я.
Матиас невозмутим.
— Директора лабораторий не отвечают по телефону сами, полноте, господин комиссар.
— Тоже верно.
— Несомненно, речь о наших гангстерах.
— Несомненно, набивают цену.
— Если только это не какой-нибудь шутник, желающий привлечь к себе внимание или погреть руки.
— Возможно, но маловероятно. Шутник сразу бы намекнул на чемоданчик. По крайней мере, как мне кажется.
Дверь открывается перед Лефанже, и здоровый дух хорошо выдержанной рыбятины заполняет помещение. Одутловатый втягивает носом обратно добрый сталактит с зеленым наконечником. Он жмет нам лапы, не роняя ни слова.
— Случается ли тебе одеваться в штатское, хотя бы изредка? — спрашиваю я с юмором.
Дылда краснеет и теряет немного самости.
— Почему вы у меня об этом спрашиваете, комиссар?
— В своих сапогах и форме цвета высохшей тины ты слегка походишь на бойца из стройбата; а еще у тебя такой вид, точно ты играешь в Раболио: сечешь кнутом рыбацкую лодку на берегах Луары в лучах утренней зари.
Мой
— Это мой стиль, комиссар.
— Есть новости, Длинный?
— Не те, что вы ждете.
— То есть?
— Парень, у которого вы увели чемоданчик, сбежал из больницы.
— Калель?
— Да. Еще вчера смотал удочки и затерялся в природе.
Я обмозговываю известие. В конечном счете решаю, что исчезновение Калеля не очень важно для нас. Я показываю это моим ребятам фаталистским пожиманием плеч.
— Кроме того?
— Ничего.
— Что у других? — спрашиваю Матиаса.
— Люретт звонил сказать, что жокей не появлялся; он продолжает его искать.
— У Берю, Пино?
— Пусто.
Лефанже устраивается за маленьким столиком, предназначенным для секретарши, буде таковая появится. Он достает коробку из своих карманов и принимается за изготовление майской мушки для нахлыста.
Я смотрю, как его пальцы каменщика превращаются в пальцы часовщика.
— У тебя нет других планов? — вопрошаю я.
— Я жду, — говорит он.
— Открытия рыболовного сезона?
— Того, что ваши парни объявятся с чемоданчиком.
— Откуда ты знаешь, что они собираются вступить с нами в контакт?
— Это мне кажется очевидным, комиссар. В данный момент нужен народ, чтобы пуститься по следу. Помимо записывающего устройства, думаю, и вы сейчас дежурите на приеме, нет?
— Разумеется, — ворчит Матиас. — Но наши собеседники не совершат такой оплошности, чтобы оставаться на линии долее трех минут.
И словно чтобы внести в нашу историю элемент рока, дребезжит шарманка. Матиас быстро снимает трубку.
— Лаборатории Орел или Решка, слушаю.
— Я звонил утром, мне нужен директор.
— По поводу?
— Просто скажите ему, что у меня есть банки, которые я могу уступить.
— Что у вас есть? — восклицает Матиас, строя из себя придурка, чтобы потянуть время.
— Банки! Давайте побыстрее, я звоню из-за границы.
— Пойду гляну; вы не назовете своего имени?
— Послушайте, старина, я перезвоню через пару минут, поставьте в известность вашего большого начальника, и на этот раз пусть меня с ним свяжут сразу же.
Он резко бросает трубку.
Слышен только легкий шелест, производимый Лефанже, который занят конструированием своей мушки для обманывания форели.
— Он не превысил трех минут, — сообщает Матиас.
Я и без того знаю, это профессионал!
Наблюдаем, как секундная стрелка обегает циферблат электрических часов, висящих на стене. Она завершает один оборот, потом второй. Шарманка снова пускается в звон.
— Это опять я, — уверяет парень своим расслабленным голосом. — Патрона, живо!