Два вампира (сборник)
Шрифт:
— Яд? — прошептал я.— Отравленный кинжал? — Я инстинктивно потрогал раненое плечо. Порез на лице, однако, был еще глубже.— Не трогай ни рапиру, ни кинжал. Яд!
— Он лгал, пойдем, я тебя умою,— сказал Рикардо.— Нельзя терять время.— Он попытался вытащить меня из комнаты.
— Что же нам с ним делать, Рикардо? Что нам делать? Мы здесь одни, Мастера нет. В доме три трупа, а может, и больше.
Не успел я договорить, как с обоих сторон холла послышались шаги. Это малыши выходили из своих укрытий, и я заметил среди них одного из учителей — он, очевидно, удерживал детей подальше от места
По этому поводу у меня возникли смешанные чувства. Но все они были еще детьми, а учитель — безоружный, беспомощный ученый. Старших мальчиков, как повелось, по утрам в доме не было. Так я, во всяком случае, думал.
— Идемте, нужно перенести их в пристойное место,— сказал я.— Не трогайте оружие.— Я сделал малышам знак подойти.— Давайте перенесем его в лучшую спальню. И мальчиков тоже.
Малыши изо всех сил старались слушаться, но некоторые из них расплакались.
— Да помогите же нам! — обратился я к учителю.— Осторожно, оружие отравлено.— Он уставился на меня как безумный.— Я не шучу. Это яд.
— Амадео, да ты весь в крови! — пронзительно закричал он.— Что значит — оружие отравлено? Господи, спаси нас!
— Да прекратите вы! — сказал я, но больше выносить эту ситуацию не мог и, когда Рикардо взял на себя заботы о переноске тел, помчался в спальню Мастера, чтобы обработать раны.
В спешке я опорожнил весь кувшин с водой в таз и схватил салфетку, останавливая кровь, стекавшую по шее под рубашку. Липкая, липкая дрянь... Все поплыло перед глазами, и я чуть не упал. Ухватившись за край стола, я велел себе не думать о том, что сказал лорд Гарлек. Рикардо был прав. Лорд Гарлек все выдумал насчет яда. Отравить клинок — подумать только!
Утешая себя таким образом, я опустил глаза и впервые увидел царапину на тыльной стороне правой ладони, очевидно оставленную его рапирой. Ладонь распухла, как после укуса ядовитого насекомого.
Я потрогал плечо и лицо. Раны и порезы отекали все больше. Голова опять закружилась. Прямо в таз закапал пот — теперь в нем плескалась красная, как вино, вода.
— О Господи! Дьявол таки сделал это,— пробормотал я. Я повернулся, меня сильно качнуло в сторону, а комната накренилась и поплыла.
Кто-то подхватил меня. Я попытался позвать Рикардо, но язык во рту не ворочался.
Все звуки, и краски смешались в горячее, пульсирующее пятно. Потом я с изумительной четкостью увидел над головой расшитый балдахин кровати Мастера. Надо мной стоял Рикардо.
Он что-то говорил — быстро и испуганно, но я не мог разобрать, что именно. Мне даже казалось, что я слышу иностранную речь — приятную, очень мелодичную и совершенно мне незнакомую.
— Мне жарко,— сказал я,— я горю, мне так жарко, что я этого не выдержу. Мне нужна вода. Положи меня в ванну Мастера.
Казалось, он меня вообще не слышит. Он не прекращал умолять меня о чем-то. Я почувствовал, что он положил руку на мой лоб, и она словно обожгла меня — ощущение было очень резким. Я взмолился, чтобы он меня не трогал, но он не слышал, да и я тоже! На самом деле я не произнес ни слова. Я лишь хотел, но язык стал слишком большим и тяжелым. «Ты же отравишься!» — хотел крикнуть я. И не смог.
Я закрыл глаза. Меня увлек за собой милосердный поток. Я увидел бескрайнее сверкающее
— Я попаду туда? — спросил я.
Казалось, воды сомкнулись надо мной, но не удушающей пеленой, а умиротворяющим покрывалом тяжелого света. Я открыл глаза и увидел красную тафту балдахина над кроватью, золотую бахрому, украшавшую бархатные драпировки, а потом надо мной склонилась Бьянка Сольдерини. В руке она держала кусок ткани.
— Яда на этом кинжале было недостаточно, чтобы ты умер,— сказала она.— Ты просто заболел. Теперь послушай меня, Амадео. Каждый твой вздох должен быть спокойным и сильным, ты должен настроиться на борьбу с болезнью — и тогда непременно поправишься. Ты должен просить сам воздух дать тебе силы, должен дышать глубоко и медленно, да, вот так... И не смей терять уверенность. Пойми, что яд постепенно выходит из тебя вместе с потом. Ты не имеешь права бояться!
— Мастер узнает,— сказал Рикардо. Он выглядел осунувшимся и несчастным, губы дрожали, глаза были полны слез. Да, безусловно, зловещий знак.— Мастер так или иначе узнает. Он все знает. Мастер прервет путешествие и вернется домой.
— Оботри ему лицо,— спокойно сказала Бьянка— Оботри ему лицо и помолчи.
Какая же она храбрая!
Я пошевелил языком, но не смог выговорить ни слова Я хотел попросить, чтобы мне обязательно сказали, когда сядет солнце, поскольку тогда, и только тогда, может появиться Мастер. Конечно, такая возможность существует. Тогда, и только тогда. Может быть, он придет.
Я отвернулся от них. Даже ткань обжигала мне лицо.
— Мягко, спокойно,— сказала Бьянка.— Вдохни воздух, вот так, и не бойся.
Я долго пролежал, паря на грани сознания и забытья, испытывая бесконечную благодарность за то, что их голоса звучат не очень громко, а прикосновения не слишком резки. Но потеть было отвратительно, и я отчаянно жаждал оказаться где-нибудь в прохладном месте.
Я метался в постели и один раз даже попытался встать, но почувствовал жуткую тошноту, до рвоты. С огромным облегчением я осознал, что меня уложили обратно.
— Не отпускай мои руки,— вновь услышал я голос Бьянки.
Ее пальцы коснулись моих — такие маленькие и очень горячие, горячие, как все вокруг, горячие, как ад... Но мне было слишком плохо, чтобы думать об аде, слишком плохо, чтобы думать о чем-нибудь, кроме того, чтобы меня наконец вырвало в таз и чтобы вокруг меня разлилась спасительная прохлада... Хоть бы кто-нибудь открыл окна! Да, я понимал, что на улице зима, но разве это могло иметь значение. Мне так хотелось, чтобы открыли окна!