Два веса, две мерки (Due pesi due misure)

Вершинин Лев Александрович

— Кто-нибудь из них готов рискнуть ради твоей команды?

— Да, пожалуй, все до одного, — отвечает Ого Пальма. — А уж Филиппо — тот на все готов. Однажды он сбросил со ступенек трибуны одного своего коллегу за то, что тот освистывал нашего игрока. А ведь Филиппо был при исполнении служебных обязанностей.

— Мне понадобятся не меньше четырех агентов, — говорю. — В худшем случае их на неделю отстранят от службы.

— Ради моей команды они и месяц потерпеть готовы, — заявляет Ого Пальма.

— Слушайте

меня в оба уха, — говорю, потом подхожу к Тонналярде и тычу указательным пальцем ему в живот: — Возьми адрес агента Пиппо Рамино, садись побыстрей в машину, которую тебе одолжит Томмазо, и мчись в город. Пойдешь к Пиппо и толком объяснишь ему ситуацию. Он должен привести еще трех агентов к тебе на фирму. Затем возьмешь брата и двух шоферов, болеющих за «Буйни-клуб», и растолкуешь им всем, что они должны делать.

— Момент, — говорит Тонналярда, — мой брат, чтоб ему супом подавиться, болеет за «Апатиа».

— Тогда найди способ на время его убрать. Мы должны въехать на стадион в четырех фургонах. В каждом рядом с шофером должен сидеть фараон, а на борту должны быть белый крест и надпись: «Особая вспомогательная служба».

У него сразу уши выскочили из-под берета.

— Вот это идея! — восклицает он. — Не волнуйтесь, я все беру на себя.

— Почему сразу четыре? — спрашивает Ого Пальма. — Разве одного Пиппо не хватит?

— Один фургон охрана может остановить. А четыре фургона — это тебе не шутка, — отвечаю. — Такая колонна подозрений уж точно не вызовет. Футболисты, понятное дело, будут сидеть в одном-единственном фургоне.

Тонналярда запихнул уши под берет.

— Сейчас, — говорю, — половина шестого. Максимум час на то, чтобы добраться до города, еще час на улаживание всех дел и еще час на обратную дорогу. В девять ты должен вернуться.

— Ни минутой позже, хозяин, — отвечает Тонналярда.

Отвожу его к Томмазо, сажаю в машину и даю последние наставления.

Затем возвращаюсь на сеновал и еле успеваю подхватить на лету Огрезу, которая, завидев меня, кинулась мне на шею.

Она прижалась к моим губам и устроилась поудобнее, чтобы в такой вот позе ждать, когда пройдут эти три часа.

Глава девятая

Кортеж направляется туда, где нас ждут. Никогда не видел столько фараонов сразу. Похоже, все они вздумали свести со мною счеты.

Тонналярда вернулся в половине десятого.

Он вылезает из машины, и я вижу, что он сильно взволнован — уши опять вылезли из-под берета.

— Все в порядке, хозяин, — говорит. — Вот только пришлось потрудиться, чтобы пристроить брата. Из-за этого я и опоздал.

— Куда же ты его пристроил?

— Он у меня в багажнике, — говорит Тонналярда. — Спрятать его в городе я не решился, черт возьми,

и вот взял с собой.

Открываю багажник и вытаскиваю братца — пусть воздухом подышит.

Он сидел в мешке, но голова торчала наружу.

Только он очутился на лугу, как стал кричать, что «Апатиа» — великая команда, а «Буйни» — живые мертвецы и гнусные убийцы. Петарда забьет им голов шестьдесят.

Увидев, что воздухом он надышался, я снова сунул его в багажник, отвез машину Томмазо и велел ему освободить этого типа за час до начала игры.

— Если он захочет прийти на стадион и поболеть за своих любимцев, — говорю, — дай ему мою машину. Тогда мне не придется завтра за ней приезжать.

Возвращаюсь к Тонналярде.

Он рассказывает Ого Пальме, что Пиппо Рамино с восторгом согласился и через полчаса вместе с тремя своими дружками будет нас ждать во дворе фирмы.

Собираю всех игроков во главе с тренером.

— Сейчас сядем в фургон, — говорю, — и поедем за другими фургонами, чтобы получился кортеж. С этого момента рта не раскрывать, если хотите выйти на поле. Фургон должен выглядеть пустым. Понятно?

Велю всем, включая Огрезу, залезть в фургон, потом крепко пожимаю лапу своему компаньону Грегу и желаю ему счастливого отдыха.

— Не тревожься, — говорю, — все в порядке.

Это совсем не так, но не хочется его волновать.

Он пролаял мне добрые пожелания, и я тоже вскочил в фургон.

Тонналярда закрыл борт, сел за руль, и мы поехали.

Во двор мы прикатили в одиннадцать.

Едва туда втиснулись, железные ворота закрылись, и, как только дверцы фургона распахнулись, толпа фараонов в форме полезла в кузов.

Всех игроков мгновенно словно парализовало.

Не успел я подумать, что кто-то сыграл с нами прескверную шутку, как Ого Пальма вскочил и затанцевал от радости.

— Черт побери, — кричит он, — все до одного пришли!

Бросается к фараонам и обнимает четырех из них сразу, а остальные рыскают глазами по кузову.

— Спокойно, ребятки, — говорю. — Полюбуйтесь с минуту на великих и любимых игроков, а потом займемся делом.

Ого Пальма познакомил меня с Пиппо Рамино.

— Они все хотят ехать с нами, — говорит Пиппо. — Как тут быть?

— Тем лучше, — отвечаю, — чем вас больше, тем лучше. Два или три сядут в каждый фургон и спрыгнут, едва мы прибудем на стадион. А там разбегайтесь кто куда. Дальше вы нам не понадобитесь.

Двое шоферов уже малюют белые кресты на бортах двух фургонов.

Кто-то потянул меня за рукав пиджака.

Черный Свитер.

— Могу я позвонить? — спрашивает.

— Нет, — отвечаю, — звонить буду я.

Он снова влезает в фургон и садится рядом с Треножником, а я иду в контору.

Нахожу телефон и набираю номер «Пенальти».