Два выхода
Шрифт:
«Ясно, Катрин звонила», — подумал парень и мысленно дал приказ включиться автоответчику.
«Привет, Дантэ. Я сегодня направляюсь в Черектор, нужно отдать документы ирт Компион…»
Дальше он не вслушивался, понимая, что примерно пятнадцать минут женщина будет рассказывать, что она намеревается сделать в ближайшие полгода, и почему не получается попасть к нему на день рождения. Но заверит, что подарок пришлёт обязательно.
— Да, в этом мы мастера с ней, — сам себе говорит Дантэ, вспоминая, что дарила она в последний раз и что — он.
Она ему прислала
Катрин продержалась тогда два года. Два года она была матерью, любящей, знающей, понимающей, а потом огонёк погас, оставив за собой грустное воспоминание. Теперь у них любовь на расстоянии и, похожая на дружескую, нежность. Но Дантэ был рад и этим двум годам, за которые он понял и ощутил то, что дарит мать всю жизнь своему ребёнку.
Теперь, после того, как она расскажет о своей потрясающей работе и о том, с кем встречается или встретится, женщина расспрашивала об учёбе и о том, что не нашёл ли Данюшка дружка для любовных похождений.
Дантэ оставалось повторять, что учится нормально, те учителя, что его замечают, хвалят искренне, другие почти не замечают, хоть и от них слышны скупые похвалы. Дружка по любви не нашёл и вряд ли найдёт в этом городе. Затем он желал Катрин хорошего пути и прекрасной работы, и на этом их разговоры заканчивались. А когда женщина приезжала в городок, где оставила сына на попечительство приходящих слуг, то не задерживалась надолго, дней на пять, и вновь её ждала дорога и работа.
Может поэтому, а может, из-за своего происхождения и детского кошмара, Дантэ предпочитал быть в «тени», а заодно очень ценил тех, кто видит его, а также вытаскивает «на свет».
Ему так же повезло, что не осталось детских кошмаров, что преследовали в его детском возрасте. Сейчас парень смог бы спокойно, наверное, рассказать о том, что было раньше и как всё закончилось.
Воспоминания мягкими мазками вновь прорываются в сознание Дантэ, но он многое блокирует, дозволяя выйти лишь значимым моментам.
Первое, что вспоминается, это когда ему было три года, и мать уходила с дедом Ландэ из комнаты, при этом о чём-то разговаривая. В комнату входят двое дроу — один с пустым взглядом и другой, чей взгляд заставлял вздрагивать. Запомнились сухие руки этого Роберро Ррадеско, его тихий безэмоциональный голос и пропитанные «липкостью» ноты в голосе Трэгором Моэр, чьи холодные пальцы причиняли боль.
Затем всплывают воспоминания, когда Дантэ стал понимать, что он не любим своим дедом, что мать всегда какая-та странная, а настойчивость этих двух дроу уже не скрывалась от деда Ландэ. Тогда-то, мальчиком, он и увидел холодность и профессионализм во взгляде родного по крови человека.
Шесть лет. И он, измученный проверками, прячется в подсобном помещении, чтобы в тиши успокоить всплески внутреннего жара, который стал проявляться при виде этих двоих. Да и тогда впервые Дантэ услышал в голове чьи-то
Восемь лет. Мальчик очнулся на жёстком столе, над которым склонились несколько сотрудников учёного Айшерэ, а неизменная троица из двух дроу и человека стояла около другого стола, и они что-то препарировали или извлекали.
Мальчик по себе знал, что может чувствовать тот бедняга, над которым склонились эти два ужасных существа, но был слишком мал, да и окружали его те, кто был сильнее, так что помочь бы не смог. Оставалось лишь молиться богам и просить, чтобы бедное создание побыстрее умерло и не мучилось.
Видно, Трэгором Моэр почувствовал взгляд Дантэ или услышал его мольбы, потому что, развернувшись вполоборота и тихо, но противно рассмеявшись, пропел:
— Мой мальчик, потерпи, тебе осталось недолго ждать, и у тебя будет новый сюрприз.
Укол в шею, и сознание заволокло, тело стало недвижимым, но вот душа, поднятая внутренним жаром, приподнялась над телом, чтобы, оставив тонкую нить привязки, устремиться в сторону другого стола.
Там лежало большое тощее существо, покрытое тёмной шерстью, сквозь которую виднелись проблески человеческой кожи. Чёрные глаза сверкали красноватым отливом, рот в немом крике, грудная клетка раскрыта полностью, а скальпели этих садистов что-то старались вытащить из-под рёбер. Они действовали неаккуратно, задевая внутренности острыми гранями. Странно было лишь то, что если это был полу-оборотень, то его регенерация с каждым разом замедлялась.
Но зная, кто эти трое, Дантэ не был уверен, что это вообще мог быть оборотень. Сволочные экспериментаторы любят ставить природу и богов в нелепое положение, или просто хотят уподобиться демиургам.
Взгляд чёрно-красных глаз встретился с призрачными глазами мальчика, рот растянулся в оскаленной улыбке, а затем волчий дух, вырвавшись из тела, резко подлетел к духу мальчика.
Когда Дантэ очнулся, то был в своей комнате, а на запястье красовалось еле заметное тату волка.
Девять лет. Мальчик легко принял повадки своего Хранителя, и вот сейчас он старался слиться с темнотой, чтобы пробраться в кабинет Айшерэ. Сегодня, ранним утром, он услышал новость, из-за которой кровь застывала, холодный пот лился ручьём, а побелевшие губы беззвучно шептали мольбы ко всем высшим.
Трэгором Моэр и Ландэ Айшерэ говорили о нём. Учёный был не доволен своим «проектом», так он называл его, Дантэ, но ждал, когда мальчику будет тринадцать. Мужчина считал, что в это время гормоны в юном теле помогут сдвинуться с мёртвой точки, и у Айшерэ будет новый вид человека.
А вот дроу требовал, чтобы его маленького сладенького мальчика уже сегодня отдали ему. Дроу сетовал на то, что из-за экспериментов, ему достаются лишь прикосновения к телу, а тот жаждал сделать многое.
Айшерэ стал кричать на Моэра, но затем начал шептать о компромиссе. Дальше Дантэ не расслышал, но зато понял, что этих двоих долго не будет. А это значит, что поход в кабинет учёного будет лёгким.