Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Подумалось, что другим Джим вредит в любом настроении и состоянии духа. Да и себе, наверное, тоже. Но чёрт, Дарелл знает его девять лет, не стал бы он паниковать на пустом месте, правда?
— Он велел вам не лезть в это дело… — неуверенно проговорил Себ.
— Я редко нарушаю его приказы. Но в этот раз я должен. Ему угрожает кто-то из близких, доверенных людей. Пожалуйста, мистер Майлс, помогите ему. Вы военный, и он доверяет вам.
Чёрт.
Дерьмо.
Почему именно сейчас, когда они со Сьюзен в Париже? Себ очень сильно
Вот только он не мог. Джим действительно способен проигнорировать реальную опасность, переоценить свои возможности и пострадать, если не погибнуть. Поймал ведь он где-то пулю в плечо пару месяцев назад.
— Это срочно, мистер Майлс, — тихо прибавил Дарелл, и Себ решился.
— Я напишу вам время, — сказал он. — Подберите меня возле того дома, куда вы приходили к Сьюзен.
— Буду очень ждать сообщения, мистер Майлс.
Себ положил трубку и понял, что Сьюзен уже не рисует, а внимательно смотрит на него. Ему стало отчаянно, мучительно стыдно перед ней. Убрав телефон, он произнёс тихо:
— У меня плохие новости, Сью. Боюсь, наш отпуск придётся прервать.
В одно мгновение глаза Сьюзен наполнились слезами. Сморгнув их, она быстро помотала головой. Сказала:
— Нет.
— Сьюзен, — сказал Себ мягко, — можешь выслушать меня как взрослая?
Она слабо кивнула.
— Мне тоже ужасно обидно, что наши каникулы так прерываются всего через три дня. Но у меня такая работа, что меня могут вызвать в любой момент, — он взял Сьюзен за руку и погладил по запястью, — нам до этого всегда везло. Ни разу наши с тобой поездки и прогулки никто не портил, да?
— Да, — голос звучал совершенно убито.
— Но это могло произойти когда угодно.
— Почему сейчас? Почему именно когда мы в Париже, а не… не в каком-нибудь дурацком парке?
Себ не стал делать замечание по поводу слова «дурацкий». Вместо этого произнёс:
— Так вышло. Я этого не хотел, но я не могу бросить работу. Послушай, у тебя ведь будут каникулы осенью? Давай после первого семестра снова вернёмся сюда? На всю неделю.
— Это будет через два месяца! Даже почти через три, — как бы Сьюзен ни старалась держать себя в руках, ей удавалось это плохо.
— Они пройдут быстро, — пробормотал Себ, и она горько и отчаянно расплакалась. Он потянулся было обнять её, но Сью оттолкнула его, выдавила:
— Дурацкая работа! — и она отвернулась к Нотр-Даму.
Себ провёл ладонью по её волосам. Это для него срыв поездки — всего лишь мелочь. Для Сьюзен в её возрасте — это крушение мечты. Он это понимал. Но также он знал, что не может позволить кому-то неизвестному убить Джима, просто остаться в стороне. Пусть их дружба и была весьма сомнительной, они работали вместе, Джим доверял ему, и Себ чувствовал за него определённую ответственность.
Выплакавшись, Сьюзен обиделась. Она дулась всю дорогу до аэропорта
Глава 45
Сначала они ехали молча. Потом доктор заглушил радио с вечерними новостями и сказал:
— Напали на его квартиру. Вскрыли замки, поломали сигнализацию. Мистер Мюррей… — доктор облизнул губы, — конечно, он ушёл. Даже почти не пострадал, так, пара царапин. И наёмников этих уже допросили и отправили на тот свет.
— Но? — спросил Себ.
— Но напали на квартиру. Мистер Мюррей… понимаете, он параноик. Напасть на него в его доме мог только кто-то, кто хорошо с ним знаком. Я не говорю: «Кому он доверяет», — потому что он до конца не доверяет никому. Но всё-таки кто-то, с кем он работает близко.
Себ не знал, что сказать. Доктор, впрочем, продолжал:
— Он уверен, что покушения будут ещё. Но поверьте мне, мистер Майлс, он не знает, кто это задумал. Возможно, вам удастся помочь ему.
— Вы о нём так заботитесь, — заметил Себ негромко. Доктор улыбнулся:
— Вы ещё поймёте это, мистер Майлс. Мистер Мюррей умеет вызывать сильные чувства. Ненависть, ужас, восторг, любовь. Но невозможно узнать его близко и остаться равнодушным.
Себ подумал, что уже это понял. Спросил:
— И вы им восхищаетесь?
Дарелл улыбнулся ещё шире:
— Нет. Я его люблю. И не кривитесь так, любовь имеет множество граней, об этом писал ещё Платон. Впрочем, подозреваю, что вы не читали… — о, да, Себ узнал эту интонацию. Очень «джимовская». — В своих чувствах к мистеру Мюррею я колеблюсь между двумя видами любви, пожалуй. Иногда это philia, а иногда — почти agape.
Себ благополучно выбросил из головы весь этот бред. Учитывая, что, похоже, ему скоро придётся охотиться не то на киллеров, не то на их заказчиков, его совершенно не интересовал Дарелл с его мёртвыми римлянами.
Зато он вдруг вспомнил, что о докторе Дарелле говорил сам Джим. Они тогда сидели в итальянском кафе, Джим перебирал имена своих доверенных лиц-психов и в числе прочего сказал: «Доктор Дарелл — тихий некрофил». Представить себе благообразного вежливого доктора, пылающего страстью к мертвечине, было сложно, но Себ справился и резко почувствовал стойкое отвращение.
Они остановились в районе Мэрилебон. Доктор вышел из машины и ключом открыл неприметную дверь с надписью «Только для персонала» в торце здания. Прикинув расположение и оценив антураж, Себ понял, что они попали в подсобные помещения Лондонской клиники.