Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Дареллу он не сказал ничего и уверенно пошёл насквозь через лабораторию. Закинув на плечо чехол с винтовкой, Себ последовал за ним, ощущая внутри лёгкий азарт перед предстоящим делом. И огромную радость от того, что появилась возможность закончить беседу с доктором.
Они шли к метро. Джим, сунув руки в карманы брюк, смотрел себе под ноги. А Себ настороженно оглядывался по сторонам. На улице они с Джимом были очень беззащитными и лёгкими мишенями.
— Не оглядывайся и не нервничай. Убивать меня будут не сейчас, — заметил Джим.
—
— Скоро… Очень скоро, дорогой. Но ты об этом позаботишься. У нас с тобой на двоих будет три слепых мышки. «See how they run. See how they run» [24] , — пропел он высоко, визгливо. — Но не переживай, одна мышка не только слепа, но ещё и глуха. Остаётся две.
Они спустились в подземку. Джим даже не сказал, куда они едут, и Себ не стал спрашивать. Он чувствовал всё поднимающееся в груди предвкушение, которого, на самом деле, не должно было быть. Джима могли убить в любой момент — пусть даже не сейчас, а скоро. Самого Себа вполне могли пристрелить за компанию. Но он не мог отделаться от мысли о том, что это задание запомнится ему надолго.
24
Джим опять пошёл по жутковатому детскому фольклору. Популярная песенка «Три слепых мышки».
«Three blind mice. Three blind mice.
See how they run. See how they run.
They all ran after the farmer’s wife,
Who cut off their tails with a carving knife,
Did you ever see such a sight in your life,
As three blind mice?»
Перевод (взят из Википедии):
«Три слепых мышки, три слепых мышки,
Смотрите, как они бегут, смотрите, как они бегут.
Они все бегут за женой фермера,
Которая отрезала им хвостики разделочным ножом.
Вы когда-нибудь в жизни видели такое зрелище,
Как эти три слепых мышки?»
Странное дело. Его захватывал азарт. Это было опасно, но воспринималось так живо, так остро, что почти опьяняло. Видимо, безумие всё-таки заразно.
Чёрт, он не должен был ждать возможности убить человека. Вернее, двоих, если он верно понял намёк про мышек.
После пересадки на набережной они поехали на запад. Джим нашёл себе местечко в углу и снова задумался, но не очень глубоко — то и дело его взгляд скользил по людям в вагоне.
— Наш выход, — внезапно объявил он. — Домой сможешь вернуться пешком.
Почему-то Джим счёл это забавной шуткой и, пока они поднимались по лестнице, посмеивался. На вкус Себа, юмор, пусть и чёрный, в этой ситуации можно было бы найти, если бы цель была его соседом. Но нет — они уверенно шли в другую сторону, вглубь Челси. Вывернули на Кейл-стрит — и Себ напрягся.
Эту улицу он отлично помнил. Точно из-за того поворота, из которого вышли они, однажды появилась женщина в малиновой шляпе, за смерть которой Джим выплатил ему премию в пятнадцать тысяч фунтов. А в доме, мимо которого они прошли, жил, да и живёт до сих пор человек, которого Себ хотел бы убить.
— Знакомые места? — светским тоном поинтересовался Джим. — Двести лет назад это был пригород. Никаких тебе Бонд-стрит, только пруд и кладбища. Хотя кладбища до сих пор есть.
Себ промолчал.
Они прошли улицу почти до конца,
Он был в этом доме. На этом самом чёртовом чердаке он сидел, бросив на пол винтовку, и пытался взять себя в руки и убить того, кто взорвал самолёт Эмили.
— Эдмон Дантес просидел в тюрьме девятнадцать лет и ещё лет десять планировал всё до мельчайших деталей, — сообщил Джим, оглядывая чердак. — Ты можешь завершить свою месть меньше чем через год. Доволен?
Себ медленно провёл рукой по волосам и понял, что, кажется, у него этот пазл собрался. Выходит, тогда Джим не дал ему убить Блинча, потому что придумал, как его использовать. А теперь Блинч его предал. Так?
— Умница, — расплылся в улыбке Джим, поняв, что Себ догадался обо всём. — Готовься, детка.
Он достал из кармана наушник с передатчиком, кинул его Себу и остановился возле стены, сложив на груди руки.
Но Себ не торопился собирать винтовку. У него подрагивали руки. И что-то было не так. Чего-то не хватало.
«Твою мать», — подумал он, больно прикусывая щёку. Только нервов ему сейчас не не доставало.
Сделав несколько медленных вдохов и выдохов, он пришёл в норму и попытался отодвинуть подальше воспоминания о прошлой попытке убить Блинча. Сейчас ему нужно просто защитить Джима и…
Он даже чехол не успел расстегнуть, как в голову пришла неприятная, колючая мысль. В то время, как он будет держать на прицеле Блинча, кто-то может целиться в голову Джиму.
— Джим? Что если на соседней крыше сидит второй снайпер?
Джим посмотрел на него в упор, и Себ подумал, что хочет услышать что-то вроде: «Ни в коем случае, Блинч хочет убить меня лично». Да, такое бывает только в дешёвых боевиках, но можно ведь помечтать?
— Убей его, — ответил Джим наконец.
Блестяще. Просто превосходно.
— У меня нет глаз на затылке.
Джим промолчал, и Себ задал ещё один вопрос, уточняющий:
— Это Блинч? — хотя почти не сомневался.
Окна его дома были почти напротив и чуть ниже. Снайперу — если он существовал — нужно было расположиться так, чтобы следить за входом в дом и окнами.
Этот чердак слегка возвышается над остальными домами, на Кейл-стрит он — самая выгодная позиция. И раз второго снайпера здесь нет, значит, он дальше.
Осторожно подойдя к окну, выходящему на другую сторону, Себ выглянул на улицу.
Ряды низких старых кварталов на двести метров, с такой крыши в окна не заглянешь, да и улицу видно не будет.
Двести пятьдесят метров — дом в пять этажей. Себ прикинул в уме дальность и угол: не то. Ещё с крыши можно было бы попытаться, но она плоская и ровная, прятаться негде.
Триста метров…
На всякий случай, чтобы не допустить фатальной ошибки, зацепившись за слишком уже удачный вариант, Себ обошёл остальные окна и проверил все возможные ракурсы, а потом вернулся и снова посмотрел на дом с трехстах пятидесяти метрах от него и в четырехстах от Блинча. Современная стильная десятиэтажка представляла собой великолепную позицию. Даже четыре, если не приглядываться. А если немного подумать — то семь или восемь. Достав бинокль, Себ принялся рассматривать крышу с техническим коробом, выступающие вперёд декорированные балконы, мансардный этаж с рядами окон.