Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Сьюзен подошла к ним, уже с пустыми руками.
— Всё, — пожаловалась она. — они ужасно прожорливые. Особенно вот тот, — Сьюзен показала пальцем на серого гуся, который сейчас отгонял уток от нового куска хлеба, упавшего в воду у самого берега.
— Я его перестала кормить потом. Он у всех всё отнимает.
— Но справедливость восстановлена? — уточнил Себ. — Утки сыты?
— Утки, гуси и лебеди. И ещё чайки, — поправила его Сьюзен.
— В таком случае, как насчет того, чтобы покормить нас с мамой?
Кто бы сомневался, что маленькая хитрюга состроит грустную мордашку и скажет: «А у меня весь хлеб закончился».
По
Впрочем, долго унывать Сьюзен не умела, поэтому, усевшись за стол, принялась болтать ногами и рассказывать о своих делах. Эмили, конечно, обо всём этом знала, так что лениво листала меню, а вот Себ со всем вниманием слушал про подружек из соседних домов, про учительницу, которая обещала с сентября взять Сьюзен в художественный класс, снова про подружек.
Когда принесли заказ, Сьюзен внезапно, всё тем же беззаботным тоном сказала:
— А к нам вчера приходил Джексон. Он маме нравится. Больше, чем ты. Тебя она целует в щеку, а его — в губы. Представляешь? — наклонившись к Себу, она зашептала, но так, что не услышал бы её только глухой: — Как она может? Он противный!
О, да, тут Себ даже не сомневался: Сьюзен заговорила об этом совершенно специально, при этом выбрала удобный момент. Если внешне она была почти полной, разве что сильно улучшенной его копией, то в кого она пошла характером, Себ точно не знал. Эмили покраснела и резко одёрнула её:
— Сьюзен!
Она перевела на мать чистый, невинный взгляд и промолчала. Себ скрипнул зубами: ситуация дерьмовая вышла. Не без труда он придумал, что сказать:
— Знаешь, Сьюзен, самое главное — что твоя мама и я любим тебя. И если твоя мама полюбит ещё кого-то, она не станет любить тебя меньше.
— Он всё равно противный.
К счастью, тема забылась, когда принесли еду и напитки.
С дочкой и бывшей женой Себ провёл весь день, до позднего вечера. Отвёз их обеих домой, поужинал и сам уложил Сьюзен спать. Когда она засыпала под «Сказки дядюшки Римуса», сонно бормоча что-то про глупого Лиса и умного Кролика, Себ вдруг отчетливо вспомнил утреннее собеседование. Тогда его не так сильно это зацепило, но сейчас он ясно ощутил угрозу в словах Джима Фоули про «малютку Сьюзен». Конечно, утаить бывшую жену и ребенка, рождённого в законном браке, очень сложно. Особенно от таких парней. Но какое Фоули дело до жизни Себа? Он ведь так, не более, чем инструмент. Его нет смысла запугивать или шантажировать. Фоули это точно без надобности. Тем не менее, он потрудился запомнить имя Сьюзен. И даже как-то узнал, что Себ собирался увидеться с ней после собеседования — что уже совсем непонятно.
«Хорош, приятель. Это паранойя», — осадил себя Себ. Скорее всего, у мистера Фоули такая вот манера демонстрировать свою осведомлённость. Хватается работой службы безопасности или думает, что это делает его круче.
Убедившись, что Сьюзен крепко спит, Себ спустился в гостиную и принял от Эмили чашку крепкого чая. Свой отцовский долг он выполнил, больше ничто в доме его не держало, но он сел на диван и прикрыл глаза. У Эмили дома было хорошо.
— Чем займёшься? — спросила Эмили, садясь, тоже с чашкой чая, на другой конец дивана.
— Нашёл кое-чего. Работа в охране, — в конце концов, именно это и было написано в договоре: «Менеджер по безопасности». — Платить обещают нормально.
— Я не сказала спасибо за деньги, кстати. Это много, Басти. Ты уверен, что тебе не нужно?..
— Уверен.
Вообще-то он собирался перевести Эмили ещё. Хотя бы половину от того, что заработал в Бирмингеме. Им со Сьюзен явно нужнее.
— Пока… — Эмили улыбнулась, — не встретил кого-нибудь?
Она спрашивала его об этом в каждую встречу последние четыре года.
Переведя на неё взгляд, Себ улыбнулся. Эмили была хорошенькой в восемнадцать, когда они встретились впервые. Она была очаровательна в двадцать, когда они поженились. Её красота — не слишком броская, несмотря на темные, с шоколадным отливом, волосы, — не потускнела за время беременности. И окончательно распустилась, когда Эмили взяла на руки Сьюзен. В тридцать она была значительно красивее, чем при их первой встрече — а ведь тогда Себ натурально потерял голову.
Помимо красоты Эмили обладала многими достоинствами. Себ восхищался ей, пока они были вместе, и до сих пор гордился тем, что эта женщина была его женой и родила ему дочь.
— Ты ведь знаешь, что у нас ничего не вышло не из-за тебя, — сказал он. — Это не ты мне не подошла, это я… не особо подхожу для всего такого, — он невнятно мотнул головой, подразумевая гостиную и дом. — Раз уж у меня не вышло с самой привлекательной женщиной в моей жизни — стоит ли пробовать снова?
Эмили рассмеялась. Вскоре Себ поднялся и собрался домой, но прежде, чем он ушёл, Эмили назвала ему фамилию Джексона и место его работы.
Проверку Джексона Себ не стал откладывать в долгий ящик и тем же вечером набрал старый номер. Уверенности в том. что он ещё действует, у Себа не было, но всё-таки надежда сохранялась. И спустя каких-нибудь два гудка на том конце раздался хриплый от хронического недосыпа и бесконечных сигарет голос:
— Кто говорит?
В потом, стоило Себу поздороваться, он услышал довольное и громкое:
— Розочка? Живой, чёрт тебя возьми?
— Заткнись, — рассмеялся Себ. — И да, живее не бывает.
Может пройти много лет, может перевернуться мир. Но конечно, ничто не заставит Грега забыть это идиотское прозвище.
Без малейших колебаний инспектор Скотланд-Ярда согласился проверить некоего Джексона Уилшера, стоматолога. Но поговорить дольше не вышло — помимо недосыпа Грег страдал хроническим трудоголизмом. И в этот раз его снова дёрнули работать, несмотря на позднее время.
Глава 3
Клаус позвонил в пять ноль семь и велел быть на другом конце Лондона через час. Без оружия. Себ собрался за три минуты, прикинул время и понял, что даже успевает съесть бутерброд. Несмотря на срочный вызов и несколько напряжённый тон Клауса, Себ нервничать не собирался. Во-первых, от этого дрожат руки. Во-вторых, «без оружия» значило, что будет снова очень много болтовни. Возможно, Себ даже досмотрит сон — стоя и с открытыми глазами.