Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
Лева же наоборот: поддерживал светские темы, во всем соглашался с гостями; он любил толкать речи, а на внутреннее состояние людей не обращал внимания.
– Что в том толку, – утешал он Кобу, – нет смысла ковырять в чужих душах и допытываться, добро универсально, дай человеку руку, а там уж он сам себе поможет. Ты вот и в своих душевных терзаниях, и в чужих разбираешься, а что толку?
– Полно, – махал рукой грузин. – Не хочу отбивать у тебя право быть единственным радушным и задушевным человеком в этой дыре.
В этом как раз они и сошлись. Нашли гармонию: Лев ораторствовал,
– Проснись Сосо, быстро же!
Коба недовольно открыл глаза, щурясь от яркого солнечного света.
– Каменев, еврейская рожа, пожар, что ли? – без крика, но с раздражением спросил он. Лев как будто бы не замечал друга, лишь быстро раздвигал шторы. По небу за окном Коба понял, что еще раннее утро, но спешки товарища понять не мог.
– Зачем ты меня в такую рань будишь? Что происходит? – снова повторил вопрос Коба. Черные глаза наполнились блеском раздражения. “Каменев в пальто, – заметил он. – Значит, с раннего утра где-то был”.
Лев остановился на секунду, переведя свой взгляд на Кобу. Взгляд, как показалось грузину, был сумасшедшим.
– Революция, вот что! – лишь ответил он, улыбаясь.
У Кобы в душе будто все оборвалось. Он был потрясен. Нет, он был шокирован! Неужели все-таки свершилось? Коба не верил, он ведь уже сдался. Он практически выкинул эту навязчивую мечту из головы, поник. А Вождь не поник! Он воплотил идею в реальность, мечта сбывалась. И это невозможно было осознать, осмыслить всё это в одну минуту.
– Что ты сказал? Ты что, шутишь? Если да, то я тебя...
– Какие тут могут быть шутки, Кобушка? Царь отрекся от престола! Только что телеграмму от Карпинского получил! – чуть запинаясь от волнения, протараторил Каменев.
Лева радостно смотрел на друга, переводя дыхание. Душа Кобы тут же наполнилась энергией, порывами. Депрессии конец! Но он больше не был тем преданным глупым щенком, слепо следующим за хозяином и больше не видящим ничего вокруг. Это был уже другой человек, который смог изменить себя, а значит…
– Значит решено! Мы едем в Петроград! – уверенно произнес Коба и впервые за два года искренне улыбнулся.
====== Глава 5. Друг семьи. ======
Мы – люди двадцать первого,
Мы ждем своей судьбы Сквозь время несравненное, Границу света, тьмы. Сквозь бытовые глупости, Сквозь суматоху дней Преодолеть все трудности – Нет ничего важней. Забудь свое ты отчество, Волшебный человек Молчанье, одиночество – Соратники на век…
– Ночь, улица, фонарь… а что там дальше, я не в курсе, плевать на веру и мораль… Пойдем со мной – ты в моем вкусе… Детка.
– Хах, почти в рифму. Да ты талант, красавчик!
Действие разворачивалось на улице вечернего Арбата в то самое время, когда небо только-только покрывалось легкой розовой пеленой заката, и первые потоки потянувшихся домой с работы начинали наполнять высохшее русло этой бурной реки.
Действие пристального внимания не привлекало – пьеса была обычной и герои заурядные,
Хотя и был январь, в городе наступила оттепель: вместо снега – грязь, было тепло, но слякотно и мокро. Девушка в перерывах коротких фраз надувала зелёную жвачку, кокетливо кривляясь, заворожённо глядя сначала на парня, потом на его сумку, которую он любовно поглаживал. Черная сумка с ремешком, висевшая через плечо, вернее то, что было внутри, было главный предмет его гордости и козырь в атаках на женские сердца. Складной планшет с лазерной клавиатурой – очередная супер-новинка Американской кампании «Intercity I». Парень по имени Михаил Орлов получил его в подарок на свое семнадцатилетие. Планшет был совершенно новый, ибо не прошло и месяца с первого тиража. В это время его и привез отец Миши – Николай Орлов прямо из США. Точнее, техника ему досталась в подарок, так как Николай Тимофеевич инвестировал эту кампанию.
– Я еще не такое сочинить могу… Я вообще большой сказочник, снежиночка моя, – с развязной улыбкой продолжал паясничать Миша. Для него пара сладких фраз и дежурных глупостей хватало обычно любой девушке, но и его спутница была той же породы.
– Сказки? Сказки я люблю… с удовольствием послушаю… – она подошла вплотную к парню и взяла его за отвороты куртки, обдав мятным запахом жвачки. Он сощурил глаза – очередная рыбка в его лапках, флаг на фюзеляже, ибо недоступных девушек не бывает в принципе.
– К тебе? – уточнил он, на что девушка, припечатав его страстным поцелуем, быстро развернулась и потащила его за собой…
– Что-то ты залетался, Орлов, крылья не оборвать?
Миша оторопел. Это был не голос подружки, а голос мужской, звучащий из-за спины. Обернувшись, парень увидел компанию молодых людей, каждому из которых было не больше двадцати. Во главе их стоял тот самый, кто окликнул Мишу: курносый темноволосый пацан, с модной кепчушкой на голове. Он стоял, нагло ухмылялся и смотрел на Мишку.
– Рыбкин?! Что, мать твою, ты здесь забыл? – моментально оскалился герой-любовник, грозно двинувшись в сторону давнего врага.
– Да вот тебя поджидал с твоей очередной проституткой, для последнего разговора!
Миша остановился. Он оглядел гопников, столпившихся вокруг.
– Молодец, Лерочка! А один на один никак, наш бесстрашный самец без друзей-недоумков никуда не ходит?
Все оскорбления курносый словно не замечал – ведь вокруг него “охрана”, которые закопают того, кто посмел противоречить хозяину. Бугаи ходят вокруг, один даже сделал в воздухе хук, чтобы напугать Орлова, однако никто не бросается в драку – все ждут отмашки хозяина.